Сердце Стужи

Он увидел мои глаза и прищурился, теперь вовсе без смеха и совсем негромко спросил:

— Приняла решение?

И я ответила, сперва тоже тихо, а потом громче, чтобы все услышали:

— Оплачу! Оплачу ту цену, что за науку назначил. Но прежде научи, потому как знать хочу, с чего непомерную стоимость требуешь.

Вот так пускай и будет. Как дальше пойдет, кому ведомо? Может, вовсе не придется платить, посмотрим еще, чему научит.

Народ в моем ответе все услышал, о чем сказать хотела. Снова загалдели, зашумели, смешки и подначки посыпались с рассуждениями вперемешку.

— Артачится девка, думает, будто плата непомерная.

— Другие и рады мечтать, а ей сперва обучение подавай.

— Высоко себя ценит.

— А дар-то позволит всему научиться или даже до серединки не дотянет?

А потом стихло все. Резко так. Просто Бренн руку поднял.

— Условие озвучено, решение принято.

Опустил ладонь, и не стало крепости, исчезли люди. Позади все так же высился лес, впереди — холм. Остались только я да Он.

Посмотрела удивленно, а маг головой качнул, отчего волосы снежные заискрили точно так, как снег под ногами. Солнышко как раз на нужную высоту взобралось, мир раскрасило радостным теплом и даже снег заставило играть всеми цветами.

— И снова неверный выбор делаешь, но в этот раз только тебе за него платить. Никто более не поможет.

Я рот раскрыла, опровергнуть, мол, когда я неверно поступала? Когда защиты от духа просила или сердечное тепло на занозу меняла? А потом вдруг вспомнилось о купце, о том, как дар применила и к чему привело. Но разве мог он об этом узнать? Уж Сердце Стужи в то утро за забором не стоял, не видел, как я неслась через весь двор, чтобы купец на месте не прибил. А он мог, в тот момент точно мог. Ведь при всех посмела руку поднять, по лицу ударила. Ведь сама понимала — нельзя, но обида тогда задушила. Люди бы после сказали «заслужила». Муж на то и муж, чтобы судьбу жены решать. Не угодила и сама виновата. Не зря ведь хоть следом бежали и образумить пытались, но задержать никто попытки не сделал, даже Адриан, и тот на крыльце своем замер, глядя на меня будто с отчаянием. Если бы не ступеньки… А боги с ними, со ступеньками! Говорят, в городе иначе дела обстояли, а у нас в деревне далекой, среди лесов укрытой, в которой каждый второй охотником рождался, старые порядки буйным цветом цвели.

В общем, так и не спросила ничего. Едва надумала заговорить, обнаружила, что нет хозяина льда рядом. Ветерок легкий гонит поземку по полю, солнышко еще радостней светит, а тихо кругом.

Заволновалась, огляделась в растерянности, но всерьез испугаться не успела, снежный ветерок тут же на ухо шепнул: «Вход сама ищи, теперь провожатых не будет».

Ведь чем сильнее и непривычнее навеянные чувства, тем хуже ощущается то, что Сердце Стужи откатом называл. Если бы не ступеньки… А боги с ними, со ступеньками! Говорят, в городе иначе дела обстояли, а у нас в деревне далекой, среди лесов укрытой, в которой каждый второй охотником рождался, старые порядки буйным цветом цвели. С осознанием нежеланного брака в купце ненависть проснулась.

Глава 5 О ЛЕДЯНОЙ КРЕПОСТИ

— Как думаешь, найдет вход или нет? — Оба снежных князя прилипли к забору и все высматривали что-то по ту его сторону.

— Найти проще, крепость она увидела, едва ли теперь от пригорка снова к лесу повернет. Зато войти сложнее. А ну как не пропустит ее наша ледяная сила?

— И что ему стоило провести? Он здесь хозяин, ему сила, как верный пес, повинуется.

— Единожды проведу, а дальше как быть? — Голос за спиной заставил обоих врезаться от неожиданности лбами в забор. — Каждый раз потом выводить, заводить?

— Бренн, — Сизар потер ушибленный лоб, — что тебе стоило иную плату спросить?

Войд изломил насмешливо бровь.

— А не я ли, того гляди, в волка обращусь без женской ласки?

— Какая же ласка от девчонки? Видать по ней — неопытная совсем, неумелая.

— Умение и опыт с наукой приходят. Каждая ли сразу искусна?

Севрен стоял и с трудом сдерживал смех, но Сизара ничто не могло унять.

— Она от простых слов смутилась, язык проглотила, а на ложе совсем устыдится и растеряется.

— Стыд — дело нажитое, любовь же вовсе иное, желание любой стыд растворит.

— Но ведь плату когда спросишь! Обучение не день и не два длится. Глядишь, и влюбится девчонка в кого-то здесь, в крепости. Неужто силой возьмешь? Не возьмешь ведь. Вот так и выйдет, что впустую оплата пропадет, сила взбунтуется.

— А ты чего предлагаешь-то в оплату? — не выдержал этих разглагольствований Севрен, и уже обращаясь к Бренну: — Ведь так вдохновенно вещает, что скоро даже лед убедит.

— Я бы ее завел, обогрел, не пугал, сразу бы к испытаниям не вынуждал. Пусть освоится здесь, приглядится, успокоится, ну а после к остальному можно приступать. За это время и плату хорошенько обдумать. Такую, чтобы соразмерно, чтобы после не пришлось всем худо.