Сердце Сумерек (СИ)

— Послушай меня очень внимательно. Порча рано или поздно обратит тебя, и тогда твоя жизнь будет стоить меньше, чем ничто. Граз’зт всего лишь мальчишка, который идет на поводу у мечтаний своего отца. Они оба понятия не имею, что мир с такими, как вы — это всего лишь большой и красивый мыльный пузырь, который рано или поздно лопнет. И тогда правда будет на стороне того, кто ткнет его иглой.

— Предпочитаю до обеда не говорить о политике — от этого появляются морщины и плохой запах изо рта. — Я выразительно поморщилась и отступила на шаг. — Надеюсь, Темнейший в курсе того, какие настроения тут витают? Потому что соблазн раскрыть ему глаза так велик, что я еле держусь.

Когда рыжая встала позади меня, пришлось собрать в кулак все мужество, чтобы не дернуться и не выдать свой страх. Знаете, ведь именно женщины зачастую куда коварнее мужчин. Особенно если пытаются нейтрализовать соперниц.

— Я могу поучить ее держать язык за зубами, мамочка, — свистящим шепотом прямо мне в ухо сказала она. — Всего несколько ударов — и она станет шелковой.

А вот бить себя я никому не позволю. Сама мысль о том, что меня собираются унизить побоями мгновенно разрушила страх, а взамен зажгла внутри что-то странное, обжигающее. В кончиках пальцев появилось приятное покалывание. И с каждой минутой эти изменения во мне становились все больше, все сильнее. Пока, наконец, не выплеснулись наружу.

Вы видели когда-нибудь танцы с огнем? Мне однажды довелось побывать на таком шоу и впечатления от увиденного остались на всю жизнь. Хрупкие девушки играли с языки пламени так мастерски, что со стороны казалось — происходит настоящее волшебство.

То же самое сейчас происходило и со мной. Только без специальных приспособлений, и огонь, который вспыхнул на моих раскрытых ладонях, был цвета обсидиана: черно-фиолетовый, завораживающий. Я совсем не чувствовала боли, напротив — мне нравилось эта сила, нравилось, что она как бы перерождает меня. Потрясающие ощущения хотя бы от того, что я могу как следует врезать своим обидчикам.

Я еще ничего не сделала, а обе крэсски начали медленно пятиться к дверям. Не раздумывая, не анализируя, я от всей души расхохоталась им в лица, жонглируя пламенем, словно фокусница. До чего же мне нравится это ощущение власти, могущества. Как будто весь мир вдруг сжался до размеров горошины, которую я могу раздавить двумя пальцами.

— Ты… — прошептала Тир’за, продолжая отступать к двери. — Ты… это невозможно. Ты не можешь…

— Могу и сделаю, — очень твердо уверила я. — Ну, что же вы, гости дорогие, передумали давать мне напутствия? А как же несколько жизненных советов о том, что мне можно делать, а что нельзя?

Что я несу?

Огонь стекал с моих пальцев и падал на пол, выбивая из каменных плит фонтанчики пепла. Это точно не просто огонь, это что-то куда сильнее, раз так запросто превращает камень в пыль.

Дверь за спинами беглянок широко распахнулась — и на пороге появился Граз’зт. Ему потребовалась всего секунда, чтобы оценить обстановку, после чего Рогалик в два прыжка оказался около меня, схватил за плечи и хорошенько тряхнул. За ним следом в комнату влетел Хадалис. Морщась от боли, гард накрыл мои ладони своими, сжал так крепко, что жалостливо заскулили суставы.

— Вон отсюда! — рявкнул Граз’зта в сторону своего семейства. — В Красную оружейную, живо, все. И ждать меня там, пока не приду. Узнаю, что кто-то ослушался — буду очень зол.

Гарпии растворились за мгновение, Граз’зт вышел следом, и мы с Хадалисом, наконец, остались наедине.

— Что со мной? — пискнула я. Я никогда не напивалась, но, наверное, именно так себя чувствуют люди на следующее утро: голова раскалывается, во всем теле ужасная слабость и будто вынули все до последней кости. — Хадалис, что это такое?

— Я не знаю, Данаани. Если бы я мог знать…

Я осторожно повернула его ладони: на моих не было и следа, а вот его все сплошь покрылись красными волдырями. И, судя по количеству шрамов на руках моего верного гарда, подобное он проделывал не единожды.

— Прости меня, — прошептала я, чувствуя подступивший к горлу ком. — Прости, пожалуйста.

— Мы же одно целое, Данаани. — Тыльной стороной ладони он смахнул с моей щеки слезу. — Я буду защищать тебя всегда и везде.

— Но цена…

— А цена не имеет значения.

глава 9

Когда отметины на наших ладонях неожиданно ярко засветились, я поняла, что должна сделать. Принцесса и Хадалис разделили свои жизни и, конечно, она и раньше помогала его ранам заживать значительно быстрее. Судя по шрамам, их эта волшебная медицина действовала не безупречно, но все же это было лучше, чем и дальше смотреть, как красные волдыри противно пульсируют на коже моего гарда.

Мне даже ничего не пришлось делать. Просто подумать о том, что я хочу разделить с ним часть своей жизненной силы. Данаани частенько практиковалась, раз порядок действий отложился на уровне подсознания.