Сердце Сумерек (СИ)

— Мы — потомки Зары, — продолжила Данаани. — Род моего отца берет начало от ее крови. И мы хорошо знаем эту легенду. Чтобы дариканцы не нашли ее сердце, Зара вырвала его из груди и отдала одной из своих дочерей. Знаешь, сколько их было? Больше, чем огней на небесном своде в самую чистую ночь. И знаешь, что с ними со всеми стало? Их всех убили кхистанджуты. Не осталось ни одной. Это говорю тебе я, наследница крови богини Зары. Ты так хотел верить в этот миф, — с некоторой брезгливостью сказала Данаани, поглаживая Тана по слипшимся от крови волосам, — что был рад обмануться. Задумайся, возможно, ты все-таки любишь Эри сильнее, чем думал?

— Еще одно слово о ней, и я запру вас здесь и выброшу ключ, — предупредил Граз’зт. — Или собственноручно запихну в Путеводное око.

— Зато мы будем вместе. — Данаани безразлично пожала плечами.

— Скажи ему… — прохрипел Тан.

Она мягко, едва касаясь губами, прикоснулась к его окровавленной щеке.

— Сначала Тан хотел просто подмочить тебе репутацию. Мы все придумали. Я становилась твоей женой, а потом мы бы устроили парочку розыгрышей, чтобы выставить тебя перед отцом в дурном свете, чтобы Темнейший понял, что тебе никогда не стать хорошим правителем. Тан получал титул, я — месть.

— И все? Вот так просто?

— Иногда этого достаточно, чтобы цепляться за жизнь, даже вися над пропастью. — Данаани снова пожала плечами.

— И что потом?

— Потом я должна была просто сбежать в ее мир, — Данаани кивнула в мою сторону. — Жить там без забот, без оглядки на то, что я страшненькая принцесса, но все равно должна делать лишь то, чего все от меня ждут. И… не важно.

То, как она замешкалась, заставило меня податься вперед.

— Ты хотела сбежать от него, да? Того, кто приходит к тебе по ночам?

Она отшатнулась, будто мои слова обжигали. Я подошла ближе, подавляя желание всыпать ей парочку крепких затрещин. Я — не Граз’зт, и мне не стыдно врезать зарвавшейся бабенке, даже если она нашла себе десяток удобных слезливых оправданий. Даже если в некоторой степени Данаани не могла не восхищать своей целеустремленностью. Хотя я бы никогда не смогла переступить вот так, одним махом, через чужие жизни.

— Я видела его, Данаани, и не притворяйся, что не знаешь о его существовании, потому что твоя нянька не просто так дала тебе вот это! — Я с силой рванула золотой обруч с ее шеи.

Принцесса попыталась меня остановить, но я опередила ее.

— Они все знают, они видели следы на твоем теле, — чтобы окончательно растоптать ее вскрытием болезненной тайны, сказала я. — Даже не пытайся врать снова. Ты хотела сбежать в мой мир, чтобы избавиться от его преследования?

— Как можно сбежать от того, кто сидит у тебя под кожей? — глухо спросила Данаани.

— Кто это? — спросил Граз’зт.

— Если она говорит, что вы все видели, то должны бы были догадаться, — зло бросила принцесса.

— Мы видели шестипалые ладони, — пояснил Хадалис.

— Тогда что вам еще не понятно?

— Это… дариканец? — Граз’зт сглотнул.

— Конечно, и теперь он тоже, я надеюсь, сидит в ней.

Говоря это, она перевела на меня злой серебряный взгляд. Оскалилась, как голодна собака, прижимая к груди своего раненого самца.

— Потому что она — кхистанджутка, а значит, единственная, кто способен справится с дариканцем. Как тебе такой подарочек, Маша Семенова? Носить в себе аватар бога?

глава 21

— Заткнись, — зашипел на нее Рогалик, но Данаани, похоже, вошла в раж.

— Что такое, Граз’зт? — Она скривилась в злой усмешке. — Что тебя беспокоит? Тебе же была нужна божественная сила, чтобы разрушить каменный гроб, в котором сидит твоя жена. Это, конечно, не Сердце Зары, но тоже вполне себе сила высших. Правда, с маленькой оговорочной. — Принцесса снова стала жесткой, посмотрела на него так, будто хотела убить взглядом. — Если ее кхистанджутская кровь проснется раньше, чем она научится контролировать дариканца, то она умрет. А если дариканец окрепнет до того, как она полностью станет кхистанджуткой, то и в этом случае бедная девочка долго не протянет. Но если нам повезет и оба процесса будут развиваться одновременно и гармонично, тогда! — Данаани вскинула палец. — Тогда, скорее всего, она убьет всех нас. И немножко изуродует весь этот мир. Как вам варианты? По-моему, каждый прекрасен в своей безысходности.

Я зашаталась, пошарила вокруг в поисках опоры и наткнулась на ладонь Хадалиса. Не глядя, кивнула ему с благодарностью.

То, что говорит эта дрянь, не может быть правдой. Все происходящее не может быть правдой. То, что Граз’зт говорил о кхистанджутах… Я не могу быть одной из них, даже не зная об этом!

— Зачем ты все это сделала? — спросил Рогалик, то сжимая, то разжимая окровавленные кулаки.

— Сделала что? Полюбила тебя так сильно, что позволила себе верить в союз крэса и селунэ?