Сердце того, что было утеряно

Эндри спал, когда Порто вернулся в лагерь. Он не стал будить товарища. Подбросив дров в костер, Порто поставил на огонь мятый котелок и начал кипятить талую воду. Здесь это тоже занимало больше времени, чем дома. Он специально выбрал место подальше от остальных костров – не хотел, чтобы бред и стоны Эндри мешали спать другим солдатам. В поисках приправ для похлебки Порто осмотрел небольшую поляну и наткнулся на растения, похожие на перья лука. Осторожно попробовав эту поросль и, к своему восторгу, найдя ее вкусной, он нащипал большой пучок растений и вернулся к костру. Вода в котелке только начинала кипеть.

– Я приготовлю замечательный суп, – сказал он, устраиваясь у костра. – Эндри, ты уже проснулся? Такую вкуснятину ты не отведаешь даже в шатре герцога Изгримнура.

Эндри ничего не ответил, поэтому Порто подошел к нему и мягко потрепал за плечо.

– Просыпайся, парень. Если ты не встанешь, то пропустишь настоящий пир.

Что-то показалось ему неправильным: словно кто-то подменил Эндри на твердого деревянного истукана. Он быстро перевернул юношу на спину. Лицо Эндри обмякло. Открытые глаза уже покрылись пленкой. Друг не выглядел умиротворенным, но и не казался испуганным и больным. Хотя бы это приносило небольшое утешение. Эндри умер несколько часов назад.

Вода напрасно кипела в котелке. Забыв о еде, Порто грузно опустился на колени рядом с телом друга. Он плакал, и холодный ветер обжигал его мокрые щеки.

* * *

Порто не хотелось хоронить Эндри в прямой видимости устрашающей горы, поэтому он оттащил тело в реликтовую рощу. Там, в подлеске, среди вечнозеленых молодых деревьев находилась небольшая поляна. Пока долгие северные сумерки приближались к полуночи, он рубил топором твердую землю и выгребал промерзший грунт руками. Ему удалось сделать достаточно глубокую канаву, чтобы уберечь труп Эндри от падальщиков. Порто неохотно забрал свой плащ, чувствуя себя бессовестным грабителем, поэтому он сделал ложе из сосновых веток и, нарубив еще ветвей, накрыл ими тело товарища. Поначалу он хотел взять спортивный шарф Эндри и вернуть его матери погибшего друга, однако в конце концов не стал этого делать. Эндри никогда не снимал свой шарф и гордился им, как символом портовой команды. Воспоминания о Гавани всегда грели его душу и сердце. Теперь же, будучи погребенным в холодной и блеклой стране, без надгробного камня, он, по крайней мере, мог войти в следующую жизнь с предметом его гордости, напоминавшим о доме.

Становилось все темнее. Звезды, словно робкие дети, появлялись на небе и, мигая, наблюдали за ним. Уложив друга в могилу и накрыв его ароматными сосновыми ветками, Порто аккуратно засыпал их землей. Затем навалил наверх тяжелые камни, которые должны были защитить это место упокоения от зверей. Где-то неподалеку солдаты герцога устраивали стоянку на ночь. Их тихие беседы оставались за пределами слуха Порто, но голоса журчали, как река. Он отстраненно подумал о том, как много его соратников будут погребены в земле под этими холодными небесами, прежде чем война с норнами закончится. Наконец, когда ночь опустилась на север, Порто встал на колени рядом с могильным холмиком и произнес те несколько молитв, которые он помнил.

* * *

«И тогда началась осада Наккиги.

Тысячи смертных роились на равнине у подножия горы, устроив лагерь в разрушенных домах наших предков. Их, словно змей, манили древние стены. Собираясь атаковать городские врата, они привезли с собой огромный таран и другие стенобитные машины. Сначала Жертвы и другие ордены пребывали в замешательстве. Но затем маршал Мюяр из клана Ийора и его младшая кузина, генерал Суно’ку, собрали оставшихся Жертв и начали тренировать хикеда’я – мужчин и женщин, старых и малых, – подготавливая их к защите Наккиги.