Сердце твари

Всю жизнь прожив в окружении людей, связанных сродством, менее заметным, чем родственные связи, но более крепким и значимым – сродством общих корней, общего происхождения, Ильра, конечно, знала все три бережно хранимые от чужаков тайны Старого города. Она знала, что будет требоваться от нее: стать проводником призванных сил, превратиться в русло, по которому они хлынут в мир. Все остальное уже сделали старые маги, предки, создавшие щит. И столько времени, сколько сможет она удерживать в себе этот поток, щит будет напитываться энергией. А значит, от нее зависит, насколько прочным он будет и как долго простоит.

Этот самонадеянный белорясник сказал: «Я тебя вытащу». Ему нет дела до того, что, если не провести ритуал, могут погибнуть сотни людей. Он опять думает только о себе и о своей выгоде.

Кажется, вся ненависть, на которую Ильра была способна, в тот момент была направлена именно на Дальгерта.

А потом кто-то провернул ключ в скважине и дернул за ручку двери.

– Кто там? – окликнула она.

– Госпожа Ильра, вас ждет старейшина Гаральд.

Неужели пора?

Она охнула и открыла дверь. Тощий служитель чуть поклонился ей и предложил следовать за собой. Через минуту они уже входили в маленький светлый зал, стены которого были выбелены, а вдоль них стояли статуи, изображающие святых. Восемь статуй.

Гаральд ждал ее в этом зале, а за его спиной стоял высокий человек, закутанный с головы до ног в длинный серый плащ. Кто это? Чтец, который будет произносить направляющие слова? Маг?

Старейшина печально улыбнулся, приветствуя:

– Вы истинная дочь Тарна, Ильра Зэран, и я горжусь вами.

Ильра, как никогда собранная, тоже чуть склонила голову в приветствии. Так здороваются воины и маги, и она сознательно не стала отвешивать «женский» поклон с приседанием. Сегодня она – орудие Тарна, так к чему условности?

– Я прошу простить мне, что нарушил ваше уединение, однако есть человек, который очень просил меня устроить вам встречу, именно по этой причине я здесь.

– Уже началось? – замирая, спросила Ильра.

– Нет, но отряды врага хорошо видны, они движутся к городу. Думаю, они попытаются войти с марша. Так что, Ильра, согласны ли вы поговорить с этим господином?

– А он кто?

Возникшая было безумная мысль, что это – отец, мигом исчезла. Виль ниже незнакомца, самое меньшее, на голову. Да и Дальгерт, пожалуй, ниже.

Гаральд чуть нахмурился, но покачал головой:

– Ильра, да или нет? Мы в монастыре, и священники все время незримо следят за нами.

– Хорошо, я поговорю с ним. Недолго.

– Я подожду у выхода.

Ни на секунду старейшина не задумался, почему она так бездумно выполняет все просьбы незнакомца, который даже не представился…

– Присядем, – предложил незнакомец.

Ильра огляделась в поисках скамьи и тут же увидела – у двери, через которую они с монахом только что вошли. Верней, монах проводил ее до входа и сразу удалился.

– Снимите капюшон, – попросила Ильра. По правде сказать, ей было любопытно, кто кроме отца и Дальгерта мог пытаться добиться встречи с ней. Да еще и успешно.

– Мне бы не хотелось в этом месте. Мы не знакомы, Ильра Зэран.

– Что же привело вас ко мне?

Незнакомец вздохнул и задал встречный вопрос:

– Ильра, вы боитесь смерти?

– Я видела, как умерла моя мать. Да, я боюсь; но куда больше боюсь, что не справлюсь, что врага остановить не удастся и все окажется напрасно.

– Вы? Не сомневаюсь, вы справитесь. Дело в другом. Видите ли, Ильра… по завершении этой магии физически вы не умрете. Вам никто не причинит вреда. В отличие от варварских обрядов ваших врагов, магия Тарна не требует крови. Но жизнь, которая вам достанется, хуже смерти. Все становится пеплом, мир погружается в серую муть, вскоре исчезают звуки и голоса. Пальцы перестают чувствовать предметы, и остается цепляться только за память, но и она непрочна. Она будет стираться и рассыпаться на клочки, и однажды не останется вовсе ничего, а другим будет казаться, что вы постепенно теряете разум, погружаясь в свой внутренний мир. Они будут стараться спасти вас, но это не даст результата, потому что нельзя вернуть то, что сгорело и только кажется уцелевшим, а на самом деле это пепел. Связи разрушены, но память немного прочней и создает видимость, что все еще можно вернуть, отыграть назад.

Незнакомец говорил как будто даже не Ильре, а самому себе. Смотрел на свои руки – кончики пальцев сведены – и говорил им, пространству между ладонями.

– Зачем вы меня пугаете?

– Чтобы вы до конца поняли, на что идете.

– Предлагаете бежать? Вас не Дальгерт прислал, часом? Я никуда не пойду. Возможно для некоторых долг и честь – это пустой звук, но никто никогда не скажет, что Ильра Зэран предала свой народ из-за страха смерти.

– Не сердитесь. Я не собирался предложить вам ничего недостойного. Достаточно ли будет сказать, что среди дорогих мне людей были те, кто ушел этой дорогой?

Ильра представила, как ее потом, после, возвращают отцу. С пустым взглядом, не отвечающую на вопросы, не способную даже удержать ложку…