Сердце в огне (СИ)

— Я… прямо сейчас? — глупо переспросил Глеб.

Глаза медсестры сузились, видимо, под маской она улыбнулась. Она кивнула и сама открыла застекленную дверь. Глеб непроизвольно задержал дыхание. Ему снова почудилось, что сейчас он услышит запах горелой кожи. Легкие требовали кислорода, и он осторожно сделал вдох, но не различил ничего, кроме дезинфекции. Осторожно сделал шаг по направлению к кровати. Женя повернула к нему голову и улыбнулась. Глеб замялся, оглянулся, как будто искал поддержки, и застыл, не доходя до постели.

— Привет… — тихо сказала Женя, и глаза ее засияли.

— Привет, — откашлялся Глеб.

Он всё-таки сделал над собой усилие и подошел ближе. Женя приподняла руки над покрывалом и устроила их поудобнее. Из-под повязки виднелись только кончики пальцев. Глазами она указала на стул, стоящий рядом:

— Садись… Как ты?

Глеб опустился на краешек пластика. Он понимал, что нужно смотреть в глаза, но почему-то его взгляд всё время перебегал с ее лица на приборы, на окно с пластиковыми шторами, на медикаменты, которые лежали на столике у стены. Он смотрел куда угодно, только не на Женьку, а точнее не на толстую подушку из сетчатого бинта, закрепленного на левой щеке — от глаза и до самой шеи.

Женя с усилием протянула к нему руку, Глеб сморгнул, проглотил комок в горле и осторожно перевернул свою ладонь, чтобы она могла положить забинтованную кисть. Он не мог даже понять, теплая у нее кожа или нет, словно заледенел сам.

— Тебе не больно? — наконец, глухо спросил он и аккуратно высвободил свою руку.

Расправил складки на простыне, погладил покрывало из особого, похожего на космический, материала. Женя чуть поморщила нос, веснушки на нем стали как будто бледнее.

— Мне делают уколы…

Пиликнул какой-то из приборов, и Женя повернула к нему голову. Глеб увидел сожженные порыжевшие волосы, концы их были скручены и опалены, как фитиль свечки. Тут же его ноздри дернулись от едва ощутимого запаха. Его замутило. Больно прикусив губу с внутренней стороны, Глеб принялся медленно считать черные клетки на покрытии пола.

— Ничего, Жень, скоро домой поедем… — услышал он, словно со стороны свой по-дурацки неестественный голос.

«Вот будет картина, если я сейчас тут в обмороке растянусь». — Он попытался улыбнуться, надеясь, что Женя на него не смотрит. Иначе маска притворства сползет с лица на пол, как плохо приклеенное сырое тесто. К счастью, в палату вошла та самая медсестра с золотистыми прожилками в карих глазах. Она сделала едва уловимый жест, показывая на дверь. Глеб вскочил, он понимал, как это выглядит со стороны, но ничего не мог с собой поделать.

— Ну ладно, Жень… Я пойду уже… А то тут видишь… — он показал на медсестру.

Женя едва заметно кивнула и тут же поморщилась. Глебу показалось, что она чего-то ждет от него. Он широко улыбнулся, махнул рукой и трусливо шмыгнул за дверь. Пока она не попросила ее поцеловать.

Глава 6

Из того вечера Женя почти ничего не запомнила. Воспоминания обрывались на моменте, когда она, окунув напоследок руки под ледяную струю воды, идет к автобусу, а на большом камне ее уже ждет Глеб. Он протянул ей тогда руку, и Женя с радостью за нее ухватилась. Сердце сжалось, так приятно, когда есть, на кого опереться и довериться. Всё-таки в одиночестве человек уязвим, а когда рядом есть родная душа, силы прибавляются и придают уверенность: всё получится.

Смутно помнила, как в автобусе ей стало нехорошо, а дальше только боль, боль, боль. Она выпила воды и уснула в номере, накрыв голову простыней, так было легче успокоить мигрень. Темнота, тишина и неподвижность — вот главные ее лекари. Ей снился странный и тягучий сон, где было очень жарко, и там, во сне, она недоумевала: неужели они всё еще не вернулись с экскурсии, а продолжают лазать по скалам, выбираясь на открытые участки, где солнце палит так, что шипят и плавятся волосы на голове. Потом были какие-то крики, ей было трудно дышать, и всё время она искала Глеба, но видела лишь его силуэт. Он стоял в белой футболке и смотрел испуганно. А она удивлялась: неужели он боится ее.

Ледяные струи водопада превратились в бурлящий кипяток, который кто-то невидимый лил ей на руки. Сначала она слабо отмахивалась, но со временем свыклась — боль от обжигающих перчаток стала постоянной и такой же неотъемлемой, как вторая кожа.

Благодаря лекарствам, Женя парила над землей и танцевала в облаках. Ничто ее не волновало, не тревожило, не касалось. Было хорошо и радостно.

Когда очнулась, с удивлением уставилась на неуклюжие белые свертки на месте рук. Они так ныли и горели, что она заподозрила под бинтами раскаленные угли. Хотя откуда им здесь взяться? Когда звала персонал, почувствовала, что левая часть лица, как будто стянута набок. Удивилась и сразу же попросила зеркало. Не дали. А может, просто не разобрали ее сиплый шепот. Она надышалась дымом, и связки на время перестали работать.