Сердце в тысячу свечей (СИ)

— Мне жаль… — ласково шепчу я, но победительница от моих слов словно звереет: она резким движение отталкивает меня назад так, что я чуть не падаю, и, развернувшись волчком, смотрит на меня горьким змеем.

«Пошла ты своей жалостью!» — хрипит она, и я не успеваю глазом моргнуть, как остаюсь в комнате одна.

***

Эта ночь такая же бессонная, как остальные. Удары часов, висящих на стене, пробивают брешь в моей хрупкой обороне. Я скучаю, тоскую, теряю себя. С каждой минутой, секундой и мгновением.

«Вернись, – бормочут мои губы в пустоту, будто молитву. – Вернись ко мне…».

Луна стоит так высоко, что ее свет заливает спальню. Одиноко и холодно, одеяло не спасает. Я стараюсь воскресить в памяти наши с Питом ночи, когда одного тепла его рук хватало, чтобы согреть меня и отогнать кошмары.

«Я невыносимо скучаю по тебе, Пит».

Мне мерещатся чьи-то шаги в соседней комнате, и я сажусь на постели. Тусклый свет, пробивающийся из-под двери, не может мне почудиться. Встаю, накинув на плечи халат, и несмело, будто вор в собственном жилище, касаюсь металлической ручки.

Дверь открывается бесшумно.

На диване спиной ко мне сидит мужчина.

Сердце забывает, как нужно биться.

Пит.

В следующей главе мы снова увидим мир глазами Пита… ))

Отзывы? “Нравится”? )))

========== 17 ==========

Комментарий к 17

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Предупреждение: глава содержит сцену изнасилования.

Слишком впечатлительным людям, вероятно, стоит пропустить ее.

POV Пит

Китнисс.

Это имя не срывается с моих губ, наоборот я пытаюсь убить в себе даже мысли о ней. Не сейчас, не в такие минуты!

Резко толкаюсь вперед, входя в Ребекку до предела, а она громко стонет и гнется подо мной, ее дыхание поломанное, а соски темнеют на фоне светлой кожи, напряженные и еще мокрые от моей слюны. Шлепки голых тел друг о друга разрушают тишину ночи, и ворох простыней промок от наших соков.

Китнисс.

Она слишком чистая, чтобы марать ее имя в предрассветных лучах, освещающих потное от страсти тело Ребекки. Мы с ней были близки уже много раз, я не пытаюсь их считать, лишь надеюсь когда-нибудь забыть все до единого.

Мои пальцы с силой сжимают кожу внучки Сноу, а ее ноги в судороге наслаждения давят на мои плечи; я едва успеваю покинуть пылающее лоно, чтобы не излиться в него. Ребекка урчит, даже когда я откатываюсь в сторону, и лениво размазывает по животу мое семя.

Прикрываю глаза, но сердце по-прежнему бешено бьется.

Китнисс.

Я знаю, что мне нельзя думать о ней, но мысли не желают уходить из головы.

Я предал ее.

Я не сопротивляюсь тому, что со мной делает Ребекка, наш секс сродни наркотику — для обоих.

— Мне хорошо с тобой, — шепчет она, подбираясь ближе и проводя пальцами по моей груди, спускаясь по животу и ниже, к члену. Перехватываю ее ладонь в последний момент.

— Не надо, — слабо говорю я.

Ребекка чуть надувает губы и пробует переплести наши пальцы. Знакомый жест, Китнисс делала так же.

– Хотела бы я знать, о чем ты думаешь, – произносит она, и я поворачиваю к ней голову – зеленые глаза неотрывно наблюдают за мной.

– Ты и так знаешь.

Ребекка хмурит брови.

– Ты иногда так жалок в своей влюбленности, что мне противно.

Безразлично пожимаю плечами.

– Какой есть.

Внучка Сноу отводит взгляд, размышляет о чем-то и встает, заранее приготовленным полотенцем вытирает живот – я никогда не завершаю соитие в нее… Только однажды все вышло из-под контроля, но я надеюсь, это ни во что не выльется.

Ребекка разгуливает по комнате обнаженной, ее грудь колышется от движений, а кожа сияет белизной. Она красивая. Властная, напористая и временами… нежная: ластится ко мне, трется, как кошка, и выпрашивает внимание, будто забывает, что мое тело куплено и целиком в ее власти.

– Я завтра возвращаюсь в Капитолий, – говорит она, снова укладываясь на постель.

Непроизвольно скольжу взглядом по ее спине, округлым ягодицам и ногам, игриво скрещенным и поднятым стопами вверх. Ее слова вызывают во мне интерес и поднимают волну беспокойства.

– А разве я не еду с тобой?

Она не отвечает, пробирается мне под бок и оплетает рукой мой живот, выводит пальцами хитрые рисунки. Нервничаю, отстраняю ее от себя и заставляю посмотреть в глаза.

– Ребекка?

Ей требуется время, чтобы ответить.

– Я не смогу быть твоей единственной, – грустно отвечает она, - ты остаешься еще на неделю.

Мои пальцы, сжимающие ее подбородок, непроизвольно впиваются ей в кожу, и Ребекка морщится, вырываясь.

– Ты делаешь мне больно.

Отталкиваю ее, но внезапно она не пускает.

– У нас еще есть время до утра!

Мне не нужны ее намеки, я злюсь.

– Я не хочу тебя!

Ее щеки вспыхивают, и я узнаю ярый блеск в изумрудных глазах.

– А придется, – шипит Ребекка.

– Пусти!

Я сбрасываю с себя ее руки и поднимаюсь с кровати, натягиваю штаны и пытаюсь надеть майку, когда зачем-то оборачиваюсь к постели. Ребекка лежит с разведенными в сторону ногами, а ее пальцы мягко скользят по розовым губам. Во рту внезапно становится влажно от скопившейся слюны.

– Иди сюда, – приказывает она.