Сердце в тысячу свечей (СИ)

— Ты говорил, что между нами ничего не изменится! — выпаливаю я, снова взглянув на Пита. — Обещал, что мы справимся! Не выходит. Я знаю — чувствую — ты стал другим, Пит, ты нарушил слово…

Краска окончательно отливает от его лица, голубые глаза расширяются, а сам Пит отшатывается от меня. Он открывает рот, но не произносит ни звука.

Для меня это как признание худшего. В один миг я припоминаю все симптомы измены Пита: частый отсутствующий взгляд, чрезмерная замкнутость. Он и рядом, и далеко одновременно, это сквозит во всем. Даже ночами, когда Пит обнимает меня, он не пытается повторить то волшебство, которое случилось между нами однажды, — а мне бы хотелось снова почувствовать это, вновь ощутить его так близко, в себе…

Я уже не разбираю, где правда, а где домыслы: пожар занялся и мой мир вспыхнул багряным заревом.

— Все дело в ней, да? В ней, Пит?

В его взгляде мелькает почти физическая боль, но он перебарывает это. Протягивает ко мне руки и все-таки не касается — вновь отступает.

Пит смотрит мне в глаза так жалобно и нежно, что часть меня сожалеет о ссоре. Вторая же по-прежнему снедаема ревностью.

— Это не то, о чем ты думаешь, Китнисс… — выдыхает он. — Если бы я только мог что-то изменить…

Пит не заканчивает, обрывает сам себя на полуслове, и я успеваю подумать о том, что напарник, того и гляди, заплачет, но он уже отворачивается от меня.

— Прости… — бросает Пит и сбегает. От меня.

— Что же ты наделал? — шепчут мои губы в пустоту. — Что же ты сделал с нами?

***

Когда наконец начинается фотосъемка, мы с Питом чувствуем себя неловко.

Так уже было. Неискренние поцелуи, навязанные улыбки, лживые переплетения пальцев. Отчего выходит так, что моя жизнь, раз за разом, возвращается к тому, что я должна притворяться?

Или не так? Я больше не обманываю, когда целую губы Пита, но не хочу, чтобы другие видели это.

Происходит как раз наоборот.

Почти два часа проходят как в тумане. От ярких вспышек болят глаза, а тело ноет от вымученных поз. Однако, фотограф доволен: он, как и остальные капитолийцы, не перестает умиляться тому, как очаровательно мы с Питом смотримся вместе.

Ребекка явно так не думает.

Я замечаю внучку Сноу только сейчас, когда съемка прекратилась, но сколько времени она наблюдала за нами? Девушка стоит возле дверей студии, на ней короткое розовое платье и ярко-зеленые босоножки на тонких каблучках. Она щурится и крепче сжимает руки в кулаки, когда замечает, что я обнимаю Пита. Ревнует?

— Извини, что сорвался, — говорит напарник, отводя меня в сторону. Он все еще не знает о том, что за нами наблюдает его… клиентка. — Объяснить все – слишком сложно, не заставляй меня, прошу.

Заглядываю в глаза Питу и стараюсь улыбнуться. План мести появляется мгновенно.

— Я не злюсь, — отвечаю я. – Ты тоже меня прости.

Тяну Пита к себе и целую. Крепко, жарко.

Его руки скользят по моей спине, и я откидываю голову назад, подставляя шею, а сама украдкой бросаю взгляд туда, где стоит Ребекка. Там уже никого нет.

Она видела нас. И от этого на душе становится легче.

Пит запутался. Но он все еще любит меня, не может не любить. Пусть внучка Сноу помнит об этом!

***

На банкет, который президент устроил в главной зале дворца, я спускаюсь под руку с Питом. Цветные люди приветствуют нас, шутят и смеются. Я даже искренне улыбаюсь им в ответ и прячу лицо на плече напарника, когда очередная шутка вгоняет меня в краску.

Музыка располагает к танцам. Мы кружимся в вальсе, и почему-то именно сегодня я ощущаю себя по-настоящему красивой: пышное зеленое платье окутывает меня и Пита, когда мы движемся, а ленты с цветами на наших руках дополняют друг друга.

Я стараюсь выкинуть из головы плохие мысли и просто насладиться тем, что могу быть счастлива. Хотя бы сегодня.

— Какая встреча! — незнакомый мужчина окрикивает меня, когда танец заканчивается.

Я всматриваюсь в его лицо, но совершенно не узнаю. В том, что он капитолиец, сомнений нет – татуировка полумесяца на щеке и блестящие одежды выдают его, но не припомню чтобы мы встречались.

Натягиваю на лицо улыбку.

— Хорошего вечера, — говорю я.

Мужчина переводит на меня недоуменный взгляд, и только сейчас я замечаю, что до сих пор он разглядывал не меня, а Пита.

Напарник стоит белее снега. Его глаза широко распахнуты, а зрачки, не двигаясь, замерли на лице незнакомца.

— Пит? – зову я, но он будто и не слышит. Окаменел. И все не сводит взгляда с мужчины.

— И вам, мисс Эвердин, — быстро произносит незнакомец. – Могу я украсть вашего спутника?

Пит сглатывает и отступает на шаг.

Не понимаю, что происходит, смущаюсь. Почему Пит молчит?

— Вы знакомы?

Мужчина улыбается и снова смотрит на напарника. Слишком странно смотрит.

— Секреты, мисс, — шутит он. – У всех есть секреты.

Его рука ложится на плечо Пита, и этот жест можно было бы принять за дружеское объятие, если бы не полный ужаса и страха взгляд напарника.

— Пойдем-ка выйдем, парень. Наш с тобой приятель, Мел, тоже здесь. Поболтаем, да?

Я вижу, как Пит едва переставляет ноги, но все-таки уходит вместе с незнакомцем. Меня это тревожит. Что за тайны могут быть у этих двоих?