Сердце варвара (ЛП)

— После этого момента мы были практически неразлучны. Я уверена, что отчасти это из-за резонанса, но… — она разводит руками. — Мы просто очень хорошо поладили. Ты был таким забавным, милым и заботливым, и мне нравилось быть с тобой. Я не думаю, что мы расставались с тех пор, как нашли отклик, за исключением нескольких длительных походов на охоту, в которые тебе пришлось отправиться. — Ее нижняя губа дрожит. — Я думаю, именно поэтому я так тяжело восприняла твою… травму. Я потеряла свою вторую половинку и лучшего друга одновременно.

Я перевариваю ее слова. Ей все еще кажется, что она потеряла меня. Потребуется нечто большее, чем просто разговор, чтобы убедить ее в том, что я тот же самый человек.

— Я верну свои воспоминания, — клянусь я ей. — Просто дай мне время.

Она кивает.

— Это просто тяжело.

— Я пытаюсь.

Выражение ее лица смягчается, и она протягивает руку, чтобы коснуться моей покрытой костяной пылью руки.

— Я знаю. Я тоже пытаюсь. Но я собираюсь стараться еще больше. Я обещаю.

Глава 7

СТЕЙСИ

Мы спим порознь по моему предложению. Я не готова иметь «партнера по постели», не тогда, когда у меня все перепутано внутри. Я хочу вернуться туда, где мы были, но я также не хочу снова ввязываться во все это и причинять боль нам обоим. Я знаю, что мой отказ от него после секса на днях причинил боль, поэтому я веду себя более осторожно — с ним и с самой собой.

Если моя просьба и беспокоит его, он никак этого не показывает. Он обнимает Пейси, прежде чем я укладываю его спать, и коротко улыбается мне, прежде чем я удаляюсь в заднюю комнату пещеры. Он будет спать в передней комнате, чтобы охранять вход и наблюдать за огнем. В задней пещере все еще тепло, и она защищена от порывов ветра, проникающего сквозь края защитного экрана, и я легко засыпаю.

Когда я просыпаюсь, меня ждут три маленькие костяные тарелки.

Я прикасаюсь к первой, чувствуя тепло в животе при виде ее. Поверхность абсолютно гладкая и отполированная, настолько красивая, что можно подумать, что она сделана не из кости, а из слоновой кости. Каждая тарелка немного отличается по размеру, и я понимаю, что он, вероятно, потратил на это несколько часов, пока я спала. Это… мило.

Пашов и сейчас стоит у костра, подбрасывая в него маленькие кусочки. Он поднимает голову, когда я вхожу, на его лице довольное выражение.

— Ты проснулась. Хорошо. Мне нужно сходить в ближайшую пещеру охотников и забрать свежее мясо. Ты сможешь побыть здесь одна с Пей-си какое-то время?

— Конечно. — Я немного разочарована, что он бежит за дверь, как только я проснулась, но нам действительно нужна еда. Я сажаю Пейси к себе на колени и расстегиваю тунику, чтобы покормить его, чтобы занять себя.

Пашов мгновение наблюдает за нами, а затем расставляет свои длинные ноги, поднимаясь.

— Я поставил чай на огонь, — говорит он, указывая на треногу с подвесным мешком, установленную над огнем. — Скоро должен быть готов.

— Спасибо, — вежливо говорю я ему, хотя я не большой поклонник вкусов чая ша-кхай. Хотя с его стороны мило позаботиться об этом, и я выпью это только потому, что он приложил усилия. — И спасибо тебе за тарелки. Они прелестны.

Он смотрит на меня горящими глазами.

— Все, что ты пожелаешь, Стей-си, только попроси, и я принесу это тебе.

Выражение его лица такое напряженное, такое серьезное, что я чувствую, как все мое тело краснеет в ответ. Я бормочу слова благодарности и сосредотачиваюсь на кормлении своего ребенка, жалея, что веду себя так неуклюже. Он много раз видел мою грудь. Он много раз видел кормление нашего ребенка. Я не должна стесняться из-за этого.

Но, конечно, я думаю о той истории, которую рассказала ему вчера о нашем резонансе, и о сильной тоске на его лице все время, пока я говорила. Это заставляет меня остро осознавать его реакцию на меня, и даже обнажение крошечного кусочка кожи ощущается как тонкое поддразнивание. Что глупо — грудное вскармливание естественно, и в том, как он смотрит на меня, нет ничего сексуального. Это тоска. Он хочет, чтобы его приняли в семью.

И я сказала, что собираюсь стараться еще больше, и я это серьезно. Когда он уходит, я прижимаю Пейси к себе и смотрю на три маленькие тарелочки, которые Пашов, должно быть, часами строгал для меня. Забавно, что я говорила себе, что он уже не может заботиться о нас так, как раньше, а потом он берет и делает что-то такое маленькое и значимое, как это.

Тогда я могу сделать что-то подобное.