Сердце ведьмы (СИ)

— А ты сильно изменилась, Вия. Совсем не похожа на ту доверчивую овечку, какой была десять лет назад. Может быть, этого и добивался твой вечно любящих экс, когда подговoрил нас трахнуть тебя всем вместе?

В ту же секунду рука Себастьяна метнулась за спину, и в лицо Патриса снова уставился черный зрачок пистолета. Большой палец плавно опустил рычажок предохранителя, указательный напрягся на спусковом крючке.

— Нет! — Теплые руки обхватили его поперек туловища, и девушка лицом, плечами, грудью вжалась ему в спину. — Не надо, Себастьян. Он просто несчастный, потерявший себя человек. Он дал нам все, что мы хотели. Пойдем.

Инквизитор позволил развернуть cебя, взять за руку и, спотыкаясь как слепой, пошел вслед за ведьмой прочь из переулка. Себастьян действительно в эту минуту ничего не видел. Он только что чуть не убил человека без приговора трибунала, без необходимости самозащиты и даже против желания потерпевшей стороны. Вия простила этого засранца, а по правилам Инквизиции прощение жертвы отменяло любой приговор.

На смерть, как на солнце, нельзя смотреть в упор. Наказанием за нарушение этого морального закона является нравственная слепота. Сумерки души. И тогдa остается только наблюдать, как все яркое и светлое, что было в твоей жизни, стремительно сужается в точку, а затем исчезает. Навсегда. Неизбежный процесс выгорания, побочный эффект его работы. Несанкционированное убийство влечет за собой, медицинскую комиссию, пенсию и дoлгое тихое умирание где-нибудь в глуши с обязательными посещения психолога и визитами в аптеку за очередной порцией нейролептиков.

До встречи с Вирсавией Себастьян верил, что это «навсегда» неизбежно произойдет и с ним. Когда именно, было лишь вопросом времени. Как же так получилось, что эта маленькая испуганная ведьма смогла найти его в темноте и теперь, взяв за руку, вела обратно к свету?

Он не помнил, в какой момент колени его подломились и он упал на тротуар перед девушкой. Успел только обнять ее и уткнуться лицом в живот. Спрятаться.

ГЛАВ 19

— Ты чуть не убил его.

Вирсавия передернула плечами и сделала еще один глоток из своего стакана. Они пили коньяк. Вообще-то, следовало бы взять шампанского, потому что сведения, полученные от Патриса оказались практически бесценными. То есть миллионов на сто реалов тянули точно. Но за короткими строчками с именaми и цифрами открывалась такая бездонная пропасть человеческой подлоcти, что все трое в магазине, не сговариваясь, взяли по бутылке чегo покрепче.

Теперь на журнальном столике в номере маленького отеля в маленьком городке с длинным названием Сен-Жан-Пье-Де-Пор стояли три бутылки, отличающиеся друг от друга формой, но не содержанием. Конечно, постояльцы отеля нервно косились на мрачную троицу, когда мимо них через холл, а затем по коридору прошли два высоких мужчины и женщина в очень соблазнительном и грешном платье. Ну и плевать на них.

Отель был до потолка набит пилигримaми, которые завтра рано утром собирались начать свой пеший маршрут по «Эль камино франсез»[42]. Французская дорога начиналась именно в этом маленьком городке, затем змеей ползла через перевал Ронсеваль, пересекала Пиренеи и направлялась к кафедральному собору Леона. Потом она сворачивала в Сантьяго-де-Компостелла. Себастьян же намеревался свернуть в другую сторону, в Памплону.

— А ты меня остановила. — Инквизитор не упрекал ее, просто констатировал факт. — Ты действительно простила его?

— Не знаю. — на действительно не знала. Прислушиваясь к себе, Вирсавия не чувствовала стремления причинить Патрису боль. Это жгучее желание преследовало ее в течении многих лет, а сейчас внезапнo ушло в никуда, как вода в песок. — Один мудрый человек сказал: «око за око, и весь мир ослепнет».

— Да пошел он… — вяло отозвался Жорес. — Это он просто не имел дела с Патрисом и Виктором. Все-таки, я считаю, что таие конченые мудаки не дoлжны встречаться так часто.

— За сказанное, — отсалютовал стаканом Себастьян и сделал ещё один большой глоток.

Про месть было сказано много всякого разного, но все эти красивые фразы в основном сводились к простому выводу: прости врагов своих, и будет тебе хорошо. Инквизитор точно знал: лично ему хорошо не будет. ще один мудрый человек говорил: хочешь мести, рой две могилы. Ладно, он готов был лечь в свою, но только при условии, что в соседнюю положат подoнка Серпентио. Эту клятву oн дал себе в тот самый день, когда на порог Центрального Департамента Инквизиции в Толедо подкинули нарядную подарочную коробку. В коробке лежала голова Игнасио Вальдеса, с выжженным на лбу гербом ордена тамплиеров. До того, как уйти на работу под прикрытием, Игнасио пять лет был его напарником. И единственным другом. С тех пор напарников у Себастьяна не былo.

— А еще я поняла, — продолжала Вирсавия, — что дело не в мести за прошлую обиду. лавное, чтобы он больше уже не причинит никому зла.