Сердце Ведьмы (СИ)

Лимонно — жёлтый — это жёлтый цвет самого холодного оттенка с синим тоном, имеющим лёгкий налёт зелёного цвета. Вызывает самые прямые ассоциации со спелыми фруктами и солнцем. Оттенок очень яркий, но совсем не тёплый. Как мне кажется, именно этот тон несёт свет и позитив. Именно этот цвет поднимает настроение, бодрит и снимает симптомы депрессии. Также лимонный цвет повышает трудоспособность, способствует позитивному общению и улучшает аппетит. Наверное, именно поэтому первым моим желанием стало выпить большую кружку горячего шоколада, а лучше две.

Переоделась из надетой на меня кем-то (пусть это будет мама, пожалуйста) пижамы сиреневого цвета в свободные спортивные брюки и белую хлопчатую майку с яркой надписью 'Champion', усыпанную блёстками. Спустилась на кухню, где мило беседовали Маша, Ангелина и тот, который меня теперь охранять будет.

— Доброе утро, соня! — при виде меня Ангелина вскочила с места.

Девушка сразу же начала бурную деятельность по готовке горячего и шоколадного — она ведь меня знает лучше всех.

— Ага, — вяло плюхнулась на барный стул около высокой каменной столешницы.

— Твоя мать сказала, чтобы ты не выходила за пределы поместья, — сразу же последовали инструкции от Амита.

— Ага, — повторилась я, разглядывая узор шлифованного камня перед глазами.

— А Амит к нам прибыл из Алнаира! — восторженно начала Мария.

Я знаю, что таким способом она пыталась сгладить течение разговора, но мне было всё равно.

— Ага, — продолжила гнуть свою линию.

— Ты что не знаешь? Алнаир — это измерение, где правил тот самый падший Паладин, — глубоко задетая моим безразличием продолжила она.

— Круто. И я сама вам уже говорила об этом, — ответила всё так же безразлично.

Ангелина подала мне большую красную керамическую кружку с шоколадом. Пришлось проявить хоть каплю такта и благодарно улыбнуться, да и настроение горячая субстанция, приятно греющая руки, всё-таки прибавила.

— Артуру вчера пришлось убить трёх оборотней в клубе, в котором вы были, — снова заговорил Амит. — Сейчас твоя мать регулирует возникшие в связи с этим проблемы.

— Пришлось убить трёх оборотней? — переспросила алнаирийца, не понимая, о чём вообще идёт речь.

— А я-то думала, что ему так твоя стрип — пластика понравилась, а оказывается, он просто был занят, поэтому позволил тебе так зажигать вчера, — хихикнула Маша.

Ангелина одарила девушку порицательным взглядом, и той пришлось притихнуть.

— Что с ним будет? — едва удерживаясь на стуле, спросила я в свою очередь Амита.

Он здесь явно знает больше всех.

— В нашем мире бы за это казнили, — безразлично ответил алнаириец, одновременно с этим немигающим тяжёлым взглядом посмотрев мне прямо в глаза, отчего моё сердце пропустило удар.

Внутри меня всё похолодело, но не столь любимым мною зимним холодом природы, а другим — тем, что можно почувствовать от каменной могильной плиты, служащей посмертным надгробьем.

— Но на Альтерре другие законы, — довольно ухмыльнувшись, продолжил он.

Его лицо озарила блуждающая улыбка, словно вспомнил что-то.

— Насколько я понял, на Альтерре закон — это твоя мать, так что думаю, с Артуром всё будет в порядке.

— А я думала на Альтерре закон — это кесарь, — протянула Маша, задумчиво закручивая прядь волос вокруг указательного пальца.

Из-под своих длинных, густых, красиво накрашенных ресниц, девушка следила за Амитом, хотя он и не обращал на неё никакого внимания. Мужчина лишь непроизвольно хмыкнул, но ничего не ответил ей, поспешно делая глоток из стоящей перед ним чашки с зелёным чаем.

'Значит, он не отказался от меня!', — пели в моей голове непонятно откуда взявшиеся птички, лихорадочно летая по спирали, вознося радость по каждой клеточке моего тела.

— А вы? Маг? — поинтересовалась Ангелина, меняя тему разговора.

Она, как и я с лёгкой иронией поглядывала на уже полностью влюблённую в красивого брюнета Машу, и её вопрос значился не для себя.

— Я личный децернент Прайма Бажена, — небрежно, словно только что объявил, что он тут булочками на углу торгует, сказал Амит. — И да. Я маг.

— Так вы один из двенадцати? — с неприкрытым восторгом отозвалась Маша, уже совсем уплывая в заоблачную даль.

— Один из двенадцати, — подтвердил Амит.

Было видно, что её восторга от произнесённых слов он совсем не разделял.

— Я теперь твою маму тоже боюсь, — сказала Маша уже мне. — Подумать только, телохранитель один из двенадцати личных децернентов правителя закрытого мира.

— Это ты ещё с ней плохо знакома, — издевательски поддакнула Ангелина. — Вот когда познакомишься, то поймёшь, что 'боюсь' совсем не то определение.

— Да ну вас, — обиженно отвернулась от них.