Сердце ведьмы

Заезжая на парковку, Ник прокручивал в голове все, что выяснил о других жертвах. Хотя на самом деле его расследование не сдвинулось с места. Программа по защите жертв домашнего насилия была единственной зацепкой, и из нее тоже ничего не вышло. Неудивительно: нарушители закона о домашнем насилии обычно не становятся серийными убийцами. Ник уже почти подошел к входной двери, когда заметил на парковке автомобиль Равин, а автомобиля Марвина не было. Что она здесь делала и куда, черт возьми, делся этот неудачник? У Ника появилось дурное предчувствие, поэтому он ускорил шаг.

Входная дверь была заперта, а это означало, что никого здесь не было. Или же это могло означать, что они были вместе. Дурное предчувствие усилилось, под ложечкой защемило, и по спине пробежали мурашки.

Внутри здания нехитрое предположение Ника подтвердилось. Там никого не было. Но что они, блин, могли делать вместе?

Он прошел к себе в кабинет, и его взгляд упал на монитор компьютера. Ник неожиданно понял, где могли быть Марвин и Равин, и его ноги стали ватными от страха. Список жертв Железного Дровосека вместе с адресом Мозеса как раз высвечивался на мониторе. Ник не закрыл файл перед уходом.

ГЛАВА 30

Дом Дональда Мозеса находился в районе однотипных домов, некоторые из них были ухоженными, некоторые нет. В соседнем дворе был аккуратно подстриженный газон, стояло два детских велосипеда, под окном была ухоженная цветочная клумба. Дом же Мозеса находился в плачевном состоянии.

Равин стояла на крыльце рядом с Марвином, стараясь не касаться оборванного красного стула, окруженного пустыми пивными бутылками и автодеталями. Марвин позвонил.

Дверь открыл мужчина, который выглядел так, будто его только что разбудили, хотя было уже далеко за полдень. Он был в джинсовых шортах, без рубашки, гордо демонстрируя несколько татуировок на торсе. Его светло-каштановые волосы были длинными и грязными, и даже через сетчатую дверь Равин почувствовала запах немытого тела и алкоголя.

— Кто вы, черт возьми, такие? — прорычал мужчина.

— М-мы следователи, — ответил Марвин. — Мы х-хотели бы с-спросить вас… — Он умолк и беспомощно посмотрел на Равин.

— Джуанита Коллинс принимала участие в программе по защите жертв домашнего насилия, — сказала она. — В связи с этим мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

Лицо мужчины покраснело, и он распахнул сетчатую дверь прямо на Марвина, который попятился, чуть не свалившись с крыльца.

— Да пошли вы! — заорал Мозес. — Я сыт по горло этим дерьмом!

— Не принимайте все так близко к сердцу! — Равин успокаивающе подняла руки, но Мозес не обратил на нее внимания и набросился на Марвина.

Прежде чем она поняла, что случилось, мужчина схватил Марвина за ворот рубашки и заехал ему кулаком прямо в лицо. Марвин попытался уклониться, но, увидев кровь, Равин поняла, что, по крайней мере, несколько хороших тумаков он все же получил.

— Эй! — закричала она.

Девушка схватила Мозеса за руку, и он отпустил Марвина, а сам повернулся к ней. Марвин упал на колени на крыльце, прикрывая руками окровавленное лицо. Сумасшедшие глаза Мозеса впились в Равин, излучая жестокость и страсть. Он схватил ее за волосы и накрутил их на руку, тем самым притягивая ее к себе.

— Отпусти! — прорычала она.

— После того, как мы с тобой немного порезвимся, — ответил он.

Мозес прикоснулся губами к кончикам ее волос и засунул несколько прядей себе в рот, смочив их слюной.

За его спиной Равин видела Марвина, пытавшегося подняться на ноги.

— Отпусти ее, — буркнул он, все еще прикрывая рукой рот и нос.

Рука Мозеса сжала горло Равин. Девушка поцарапала его запястье, но он был силен, и ее попытки не принесли никаких результатов. Не поворачиваясь, Мозес сказал Марвину:

— Я сверну тебе шею, если ты встанешь, сопляк.

Марвин замер, виновато переводя взгляд с Равин на Мозеса. Девушка попыталась взглядом объяснить ему, что с ней все в порядке.

Мозес убрал руку с ее горла, задрал блузку, заглянул под нее и начал пялиться на ее грудь, затем прошептал:

— Хороша…

Равин ощутила его зловонное жаркое дыхание на своей щеке.

— Мне нравятся твои соски.

Из-за того, что он крепко сжал ее волосы, на глазах Равин выступили слезы, но она старалась не показывать ему, что ей больно.

— Может, это и возбуждает, — предположила она, — когда видишь их у кого-то другого, а не у своей сестры.

Мутные глаза Мозеса налились яростью. Затем он успокоился, откинул голову назад и засмеялся.

— Думаешь, ты слишком умная, да? — Он опустил ее блузку и снова схватил девушку за шею, на этот раз еще сильнее.

Равин почувствовала приступ удушья, словно она тонула или палач затягивал веревку на ее шее.

— Отойди… от… меня, — выдавила она.

— Не раньше, чем мы покувыркаемся. Можем даже позволить этому сопляку посмотреть — если он будет хорошим мальчиком.

Равин предупредила низким голосом:

— Если не отпустишь, пожалеешь.

— Да? Почему ты так думаешь?

Мозес начал то сжимать, то поглаживать ее шею, и Равин почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

— Потому что я могу сделать то, что тебе не понравится, — сказала она.