Сердце воина (СИ)

Сижу и смотрю на неё, как обычно, пытаясь понять, что в ней всё же поменялось. Ведь что-то изменилось в лице… Вдруг она открывает глаза, будто хочет меня застать на месте преступления. А я и вправду теряюсь от неожиданности. Взгляд. Моментально отпечатывается в моём сознании, изменился взгляд. Он совсем не такой, как у легкомысленной влюблённой девушки.

— Привет! Как дети? — встревоженно и слабо произносит она.

— Привет! Всё хорошо.

— Можешь мне их позвать?

— Конечно.

Ада бежит во главе, Дамале идёт последняя, делает вид, что ей это не нужно и она так, за компанию. Я несу Григолекса. Мы заходим шумной толпой, и лицо Алексы сразу озаряется счастьем. Ада кидается её обнимать и целовать, Дамале просто стоит рядом и вяло реагирует на вопросы, что, конечно, не может не расстраивать Алексу, и та незаметно смахивает слезу. Когда Алекса смотрит на Григолекса, то он ей улыбается и строит глазки. У папы на руках малыш особенно смел. Мама в восторге. Минут через десять аудиенции я всех мягко выгоняю, сказав, что маме надо отдохнуть. Все послушно выходят, но весь оставшийся день Ада с Григолексом бегают к Алексе. Ада, конечно, инициатор, а так как братик души не чает в новой сестрёнке, то во всём ей подражает и ходит за ней, как хвостик. Весь день неунимаемая беготня по коридору и веселье. Побыть наедине уже невозможно.

Жду с нетерпением, когда дети улягутся.

Наступают заветные девять часов, и я знаю, что так поздно никто не придёт. Иду к Алексе с твёрдым намерением поговорить наедине, понять её мысли и настроение. Вхожу в комнату. Она сидит на кровати с планшетом в руках. Волосы небрежно растрёпаны от постоянного лежания и хаотично разбросаны по плечам. Болезненный, немного уставший вид, глаза кажутся особенно огромными.

Увидев меня, она выключает и откладывает планшет.

Сажусь рядом, и сердце сразу начинает стучать, как ненормальное. Алекса же, напротив, спокойна и уравновешенна. У меня устойчивое впечатление, что она себя чувствует старше меня и мудрее и, возможно, считает теперь нас не парой друг другу. Даже от одной мысли неприятно, надеюсь, это только моя больная фантазия.

— Посижу с тобой, ты не против. Не хочешь спать?

— Нет, не хочу. Я только и делаю, что сплю целый день. Хочется уже поскорее начать нормальную жизнь. Неужели когда-нибудь это случится?

Она улыбнулась.

— Расскажи мне что-нибудь. Что произошло за этот год. Как вы жили?

Я замолчал, перебирал в памяти то, что для меня было важным, и не мог найти ни одной подходящей истории. Рассказать, как чуть не убил себя, потому что не мог себя простить? Рассказать, как валялся и был беспомощным восемь месяцев и проклинал каждый день? Или просто сказать, что мы жили, словно в аду, дорожа каждым днём и боясь, что в любой момент может стать слишком поздно? Даже вспоминать об этом не хотелось.

— Прошёл целый год, а ты не знаешь, что рассказать? Вот, кажется, это я хорошо припоминаю. Чрезмерную немногословность.

Алекса улыбнулась с шуточным укором.

Я упрямо молчал. И сам же проклинал себя, что не имею понятия, как расположить женщину. Что ей сказать приятное, как развеселить. Всё это обычно делала Алекса за двоих. Сейчас я чувствовал себя никчёмным существом, которому ничего не светит. И какое счастье, что на многие километры вокруг нет ни одного другого мужика, потому что любой другой был бы несомненно лучше.

Вдруг её ладонь приятно опустилась на мою. Любви не было, была поддержка.

— Ты знаешь, я прожила восемь лет, и мне тоже ничего не хочется рассказывать про свою жизнь. Я тебя понимаю. А что за камень? Правда, можно бродить по сновидениям? Или это тоже бутафория и обман?

— Это подарок твоего деда. Удивительно, что ты до сих пор ничего не знаешь… Как это так получилось? Вот об этом и расскажу.

Я хоть рассказчик ещё тот, всё же постарался уместно приврать и приукрасить мою историю про путешествия сквозь сны. Растянуть её до невероятных размеров, не упуская ни одной детали. Алекса сидела ошарашенная и не спускала с меня глаз. Кажется, она во всё это не верила.

— Григориан, ты серьёзно это всё говоришь? Ты не придумал только что эту сказку.

— Конечно, нет. Я взял из твоей комнаты фото, оно до сих пор со мной.

И в доказательство вытащил фотографию столетней давности.

— Сколько мне на ней? Шестнадцать? Максимум восемнадцать.

Я был рад, что удивил её. А сам, словно заново прожил все моменты, и теперь ещё больше страдал от её равнодушия.

— А ты знаешь, я чуть с ума не сошла, когда поняла, что Егор меня бросил, и уже стала испытывать жуткие комплексы.

— Если честно, мне было всё равно. Главное, противник ликвидирован.

Мне стало смешно. Ну уж и проблемы волновали раньше!

— Ты знаешь, чувствую себя обманутой. Всю жизнь думала, что я тебя выбрала, а оказывается, всё совсем не так. Всё спланировано и неслучайно.

Она в шутку оттолкнула мою руку. Стрелки часов уже перевалили за двенадцать.

— Наверное, тебе пора спать.

— Ну да, а ты опять ко мне явишься в сновидении, а потом скажешь, что это всего лишь сон?

— Нет, камень вернуть не удалось, не оставалось времени на поиски. Адамаск хорошо его припрятал.