Сердце Волка

Торак глянул вниз и наконец увидел тот рисунок, который Тенрис выкладывал с помощью Морских Яиц. Это была огромная спираль, и они стояли в самом ее центре, точно две мухи, попавшие в паучью сеть.

Глава 20

Ренн обыскала весь берег, но никаких следов Торака так и не обнаружила.

Волк днем и ночью без устали шел по запаху, петляя меж деревьев и то и дело возвращаясь к Ренн, чтобы она не отстала и не заблудилась.

Когда же они достигли устья Широкой Воды, деловитость Волка вдруг сменилась диким, каким-то отчаянным возбуждением. Поскуливая, он метался по берегу, а потом запрокинул голову и завыл. И до чего же Ренн показался страшным этот тоскливый, пробирающий до костей вой!

Поиски привели их к двум кострищам: большому и небрежно затоптанному на скалах и маленькому, аккуратному, которое наверняка оставил Торак. Нашли они и его леску с двойными крючками. А больше ничего. Где же сам Торак?

«Похоже, он просто канул в Море!» – думала Ренн.

В ту ночь она, свернувшись клубком в спальном мешке и слушая вздохи волн, никак не могла уснуть. Что же случилось с Тораком? Мать-Море вполне могла послать огромную волну и утопить его даже на расстоянии полета стрелы от берега, если он чем-то рассердил Ее. Да и подвластные Ей Тайные Обитатели Вод могли утащить его и теперь прячут под своими длинными зелеными волосами…

Лишь под утро Ренн заснула тревожным сном.

А Волк всю ночь носился взад-вперед по берегу.

И утром она нашла его там же. Он не желал ни есть, ни охотиться – проявил лишь мимолетный интерес к глупышам, гнездившимся на утесе. Вообще-то, хорошо, что он к ним не полез, потому что детеныши глупышей отлично «стреляют» в непрошеных гостей омерзительно пахнущей жижей, а предупредить об этом Волка Ренн никак не могла. Когда наступил полдень, она поняла, что дольше им оставаться здесь нельзя, и сказала Волку:

– Мне нужна помощь. – Она знала, конечно, что он ее слов не понял, но ей необходимо было поговорить хоть с кем-нибудь. – Пойдешь со мной?

Волк дернул ушами, но остался стоять на месте.

– Возможно, Торака кто-нибудь видел, – продолжала Ренн. – Охотники или… еще кто-нибудь. Давай пошли!

Волк одним прыжком взлетел на скалу и уставился в морскую даль.

– Волк, ну пожалуйста! Я не хочу идти без тебя!

Волк даже головы не повернул.

Ну вот она и получила ответ. Что ж, придется идти одной. Ренн рывком закинула за плечи ранец и двинулась к Лесу.

А Волк у нее за спиной запрокинул голову и горестно завыл.

* * *

Волк не знал, что ему делать.

Вообще-то, следовало остаться здесь, в этом ужасном месте, и ждать Большого Брата; с другой стороны, нельзя было бросать и бесхвостую самку, которая снова направилась к Лесу.

Здесь Волку очень не нравилось. Песок то и дело попадал в глаза, горячие камни обжигали лапы, а нахальные птицы-рыболовы противными голосами кричали ему, чтобы он немедленно убирался прочь. Но больше всего Волка страшило то огромное стонущее и вздыхающее существо, что громоздилось перед ним. От существа исходил холодный древний запах, который отчего-то казался Волку знакомым, хотя в Лесу его никогда этому запаху не учили. И он чувствовал, что если это чудовищное существо проснется…

Волк не понимал, почему Большой Бесхвостый ушел туда, куда он, его брат, последовать не может, и почему запах Бесхвостого так сильно смешан с запахами еще троих бесхвостых самцов, хотя и не совсем еще взрослых. По их запаху Волк догадался, что они чем-то очень рассержены, да к тому же они были не из Леса, а принадлежали этой Великой Воде.

А теперь ушла и бесхвостая самка. Вон она продирается сквозь деревья, производя, как и все бесхвостые, жуткий шум. Волку не хотелось, чтобы она уходила. Иногда она бывала довольно противной и сердилась на него, но могла быть и умной, и доброй. Может, все-таки последовать за нею? Но что, если Большой Брат вернется, а здесь никого не будет?

И Волк все бегал и бегал кругами, не зная, как поступить.

* * *

Ренн никак не ожидала, что так сильно будет скучать по Волку.

Она тосковала по его теплому боку, которым он любил привалиться к ней, и по его смешным нетерпеливым поскуливаниям, когда он выпрашивал лепешку из лосося. Она скучала даже по его хулиганским выходкам, которые он позволял себе, когда, например, гонял уток.

Жаль, что он предпочел остаться и ждать на берегу, а не пошел с нею. Ренн чувствовала себя очень одинокой, когда переходила по плоским камням на тот берег Широкой Воды, чтобы попасть в березовую рощу. Уже не в первый раз спрашивала она себя: что она делает так далеко от родного племени в чаще Леса, где свирепствует страшная болезнь? Ведь если Тораку действительно хотелось, чтобы она пошла с ним, то достаточно было всего лишь попросить. А теперь ей приходится гоняться за ним по всему Лесу, хотя, скорее всего, она ему совершенно не нужна.

Она заходила все глубже в чащу, и ее начинала тревожить царившая там странная, застывшая тишина. Не пел ни один щегол! И на деревьях не шелохнулся ни один листок!