Сердце волка (СИ)

Вода перед ундиной чуть забурлила и натянулась, и с легким всплеском, обрушивающим потоки воды, над поверхностью вытянулись длинные, тонкие руки с изящными кистями. Я даже отпрянуть не успела, так внезапно это произошло, когда увидела, что на пальцах ундины болтается тонкая цепочка из белого металла, заканчивающаяся вытянутым зеленым камнем. Быстро и в то же время изящно ундина протянула ожерелье мне, камень блеснул изнутри зелеными сполохами.

Несмотря на то, что руки ундины оказались на поверхности, она осталась «стоять» в воде также ровно, не пошелохнувшись.

Я осторожно нагнулась и протянула вперед руки, принимая из ладоней ундины камень на белой круглой цепочке. Пальцы у нее оказались прохладными, но прохлада эта такая приятная, как вода в озере под дождем, про такую воду еще говорят, «как парное молоко». Кожа не настолько горячая, чтобы обжигать, но и не холодная, а с приятной прохладцей.

Я положила камень на колени, решив не думать, зачем ундине вздумалось отдать его мне, и продолжила разглядывать ундину. Та не изменила ни выражения лица, ни положения тела в воде, только руки оставила над поверхностью, положив кисти на воду ладонями вверх, перед собой.

Взгляд ее остался прежним — открытый, удивленный, проницательный.

— Ты ждешь, чтобы я тоже что-то подарила тебе? — спросила я, и голос мой зазвенел над водной гладью. — Справедливо.

Кажется, я думала меньше одного мгновения, потом пальцы уверенно взметнулись вверх, к шее, расщелкнули застежку, и перед моим лицом закачался платиновый медальон на широкой цепи. Благородного белого цвета овал с фамильным вензелем, изображающий цветок эдельвейса. Тонкий стебель и обрамляющие его листики искусно выгравированы алмазной отделкой, и нежно сияют на солнце, россыпь бриллиантов, выложенная в узор в виде покорно склоненной головки, при ярком солнечном свете выглядит каплями росы, а не драгоценными камнями, и, что удивительно, тем ценнее смотрится.

Платиновый овал пару раз качнулся перед моим лицом вправо-влево, затем я мягким, но решительным жестом протянула его ундине.

Та ловко перехватила пальцами серебристую змейку цепи, и в следующую секунду последняя память об Андре исчезла в бирюзовой поверхности озера, словно и не было никогда этого медальона.

Ундина, впервые за все это время, хлопнула ресницами.

— Там, внутри, две миниатюры, — запоздало пробормотала я. — Они, конечно, размокнут под водой, но это ничего. Ты спрячешь в этом медальоне что-то действительно ценное, или просто памятное для тебя.

По-прежнему не говоря ни слова, ундина нырнула, и над поверхностью мелькнул крупный, похожий на рыбий, только более подвижный, хвост, покрытый нежно-голубой чешуе. Хвост венчал раздвоенный плавник.

Прежде чем скрыться в глубине, хвост шлепнул по воде, окатив меня каскадом брызг, и мир вновь обрел твердость, привычные очертания, звуки и запахи стали более явными, насыщенными, настоящими.

Из-за ближайших деревьев прозвучали голоса, и стоило им приблизиться, как я явственно различила низкий, с бархатными нотками, тембр Виллы:

— Я чую магию ундин.

Из-за толстых серо-красных стволов вышли все трое — Вилла первой, за ней Фосса с Лил. Все трое оторопело уставились на меня, все еще сидящую на берегу, мокрую, со спущенными в воду ногами. В руках моих болтается крупный вытянутый камень зеленого цвета на круглой цепочке из металла, похожего на серебро.

В тот момент, когда они меня увидели, мне было не до их удивленных физиономий — я как раз догадалась поднять камень к глазам, и, тот, пропустив через себя солнечный свет, обозначил на поверхности четырехлистник, с ровными, очерченными краями. Да, именно четырехлистник. Тот самый, что украшает фамильный герб герцогов Альбето.

Кажется, мне что-то сказали, Вилла, или Лил, или, может быть, Фосса, но я не расслышала, что именно. Просто звуки не соединились в слова, а слова — в предложение.

Я смотрела на четырехлистник и часто моргала.

Лишь когда чья-то теплая ладонь легла мне на плечо, я, вздрогнув, обернулась. Оказывается, рядом со мной присела на корточки Вилла и почти так же внимательно, как я, вглядывается в зеленоватый камень, что словно живой, трепещет в моих пальцах.

Судя по сопению над другим ухом, Фосса с Лил тоже уставились на него.

Я посмотрела в карие, глубоко посаженные, но все же очень красивые глаза Виллы. Она сомкнула веки на миг, чуть кивнула головой, и твердо сказала:

— Это знак.

— Что? — не понимая, о чем она, спросила я.

— Это знак, Эя. Велес хочет видеть тебя.

ГЛАВА 10

Лил перевернула на углях обмазанные глиной тушки рыбы, которые, взбудораженная новостью о знаке, сама же выловила в озере, распотрошила и принялась готовить.

Я уселась рядом, пожирая потрескавшуюся на костре глину голодными глазами. Вилла с Фоссой тоже расположились неподалеку и поглядывают в нашу сторону.

На еду я отвлеклась, чтобы не думать о том, что этот Велес послал, оказывается, свой знак, в виде ундины с зеленым камнем. Но стоило начать думать о еде, как живот прилип к спине, противно урча, и рот наполнился слюной.