Сердце волка (СИ)

— Но ведь они не были вооружены? — робко возразила я, вспомнив что говорили по этому поводу женщины.

Могучие плечи Грэста поднялись и опустились

— Свободные законы — жесткие законы, — отрезал он.

Подумал еще немного, и довольно добавил:

— Но ведь и боев не будет, как я уже тебе сказал, Эя, — его глаза снова сверкнули адским пламенем, а голос прозвучал так тревожно-хрипло, что я, никогда не бывшая религиозной, сотворила в воздухе знамение, причем трижды, по всем правилам, снова обдав Грэста каскадом масляных струй.

К моему сожалению, ни знамение, ни целебные торфяные грязи его не смутили.

— Верно, — пискнула я. — Ты что-то такое говорил…

Грэст довольно кивнул.

— За самку, которая уже принадлежит, не будут биться.

Я присела под его пристальным взглядом, окуная в теплую булькающую жижу верхушки плеч.

— Ты о чем? — пискнула я.

— Я доказал, что я сильнейший, Эя, — хрипло проговорил Грэст.

— Ничего и не доказал, — снова пискнула я. — И вообще, так нечестно!

— … и спас не только тебя, но и всех, кто остался на берегу озера, — продолжил Грэст, не обращая на мой писк особого внимания. — Уцелевших, — добавил он хрипло.

— Но нечестно! — снова попыталась возразить я.

— Честно, — рыкнул Грэст, с видимым удовольствием вглядываясь в мое лицо.

— Ты что задумал? — пролепетала я, пытаясь отодвинуться в этой, оказавшейся на диво скользкой масляной купальне, качнулась, чуть не погрузившись с головой, видя, как мощная загорелая грудь Рива подалась вперед. — Не смей, слышишь?

Масляное что-то подо мной хлюпнуло и булькнуло, а вот Рив склонился так низко, что его лицо оказалось у моего и прошептал, глядя прямо в глаза:

— Не сметь чего, Эя?

— Даже не думай! Не думай меня касаться, ни в коем разе! Ты ведь не собираешься консумировать наш брак раньше, чем он будет заключен, правда? — залепетала я, лихорадочно соображая, чем бы его отвлечь. — Так неправильно… так нельзя! К тому же я не соглашалась выйти за тебя замуж, и никогда не соглашусь. Мама! — последнее слово я пискнула, крепко зажмурившись, вжавшись в жижу по уши, забулькав носом.

Молнией мелькнула мысль, что если и топиться, дабы избежав позора, то пожалуй не в зловонном торфяном чем-то, а в следующую секунду широкие горячие ладони обхватили меня за талию и выдернули из этой купальни-болотца.

Грэст приподнял меня, с интересом разглядывая тело, по которому масляными потоками стекала пахнущая дегтем, жижа, даже покрутил немного туда-сюда, и, Богиня, за что же мне все это, за спину заглянул!

— Любое нет от самки, Эя, — прорычал он. — Вызов волку!

— Я больше не буду! — пропищала я, лихорадочно стараясь прикрыться, но не так это просто, когда мест для прикрывания на абсолютно голом теле уйма, а рук у меня всего лишь две.

Вот бы мне такие лопаты, как у Грэста, — подумалось мне, и я решила, что такие идиотские мысли лезут в голову от ужаса и абсурда происходящего.

— Пусти! — взмолилась я.

Грэст, держа меня навесу над торфяной лужей, так, что мои ноги до колена по-прежнему скрывались в грязи, удовлетворенно наблюдал, как масляное покрывало дюйм за дюймом покидает мое тело. Затем он легко, продолжая держать меня на вытянутых руках, встал, даже вскочил на ноги, и мои ступни со всплеском покинули коричневую жижу.

Грэст легонько встряхнул меня и последние масляные струйки с бульканьем обрушились вниз, а затем приподнял, так, что на уровне его лица оказался мой живот, самый его низ… В мокрую, еще влажную кожу на животе впился его твердый нос и Грэст шумно втянул ноздрями воздух. Этот хищный, дикий жест поверг меня в оцепенение, подумалось, что я сплю, что такое не может происходить наяву.

Грэст же прорычал что-то о том, что мне уже явно намного, намного лучше, покрутил еще пару секунд мое тело, превратившееся в безвольную куклу, обшаривая взглядом каждый кусочек кожи, а потом, подбросив в воздух и перехватив за плечи и под коленями, развернувшись, понес куда-то.

На этот раз я перемещалась не на его плече, а прижатая к твердой, гладкой груди, сопровождаемая пристальным внимательным взглядом и хищным подергиванием носом.

Он прижимал меня бережно, как мать держит дитя, но я бы предпочла и дальше путешествовать безвольно болтающейся на его плече тряпкой.

На этот раз шел он недолго. Выйдя на залитую солнцем поляну, Грэст, нагнувшись, уложил меня на теплую сухую траву.

Я вдруг поняла, что нет, мне не все равно, что со мной будет, что за свою честь я буду биться до последнего, и я лучше умру… пусть ему достанется мое бездыханное тело, но не я сама!

Стоило Грэсту отвернуться и склониться к земле, как я, подскочив на месте, оказалась на ногах, но, прежде чем я сделала первый шаг на пути к призрачному спасению, мощная рука, обхватив меня за талию, дернула назад, разворачивая.

Стоя я оказалась прижатой к его сильному обнаженному телу, и прежде даже, чем я сумела это осознать, Грэст зарычал, и, схватив меня за плечи, крутанул и опрокинул на спину, сам же навис надо мной так тесно, что я ощутила, какая горячая у него кожа.

— Грэст, — вырвался из моей груди стон, — я прошу тебя, пожалуйста, не надо.