Сердце волка

Повернув ключ зажигания и с нетерпением ожидая, когда же заведется мотор его старенького авто, Штефан попытался собраться с мыслями. Он, конечно, имел все основания для того, чтобы нервничать, и еще больше оснований быть настороженным, однако ему вряд ли стоило впадать в крайности и видеть в каждом незнакомце потенциальную угрозу. Штефан понимал, что он в данный момент не просто нервничает — он физически изможден, а кофеин, уже попавший в его кровь и взбодривший нервную систему, не произвел ожидаемого эффекта: от его воздействия Штефан стал не столько бодрым, сколько взбудораженным.

Мотор, чихая, наконец-то завелся. Штефан дождался, изнывая от нетерпения, когда шум двигателя стал ровным, включил передачу и тронулся с места. Позади него тут же раздался разъяренный звуковой сигнал. Послышался визг шин, и какой-то автомобиль проскочил так близко, что Штефан инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая через миг услышать скрежет сминаемого металла. Однако водитель этого авто в самый последний момент сумел избежать столкновения: его автомобиль ловко обогнул автомобиль Штефана и — к облегчению последнего — помчался дальше, не остановившись.

Штефан закрыл глаза и медленно про себя сосчитал до десяти, пытаясь успокоиться. По его вине сейчас чуть не произошла авария: он даже не удосужился посмотреть в зеркало заднего вида, прежде чем тронуться с места, и аварии удалось избежать лишь благодаря быстрой реакции второго водителя. Штефан просто обязан был взять себя в руки.

По дороге в управление полиции он еще дважды вынуждал других водителей давить на тормоза. Хотя это были уже не такие опасные инциденты, как первый, они наглядно продемонстрировали, что Штефан находится в состоянии нервного перенапряжения. Он не мог толком понять, чем это вызвано. Конечно, предыдущие два дня были очень напряженными, а прошлой ночью ему удалось поспать лишь несколько часов, однако он — в силу своей профессии — был вполне привычен к такому режиму. По-видимому, пережитое за последнее время сказывалось на нем намного сильнее, чем можно было предположить.

Он припарковал свою машину перед управлением полиции с десятиминутным опозданием и, войдя в здание, спросил у дежурного, как ему пройти в кабинет Дорна. Но там его ждал небольшой сюрприз: хотя Дорн и не удержался от едкого замечания по поводу опоздания Штефана, его не допрашивали. Дорн всего лишь запротоколировал показания Штефана о вчерашних событиях и попросил его расписаться в конце протокола. О том, что произошло вчера вечером в больнице, Дорн даже и не упомянул.

— Пока, пожалуй, все, господин Мевес, — сказал Дорн, после того как Штефан подписал бумагу с текстом протокола и Дорн небрежно швырнул ее в ящик своего письменного стола. — Мы свяжемся с вами, как только наше расследование к чему-нибудь приведет.

Штефан удивленно посмотрел на полицейского.

— Это все? — спросил он. — И ничего наподобие «не покидайте пределов города» или «сообщите нам, если решите куда-то поехать»?

Дорн засмеялся так безрадостно, насколько это вообще было возможно, и ответил Штефану, очень выразительно произнося слова:

— Мы — не персонажи американского детективного фильма, господин Мевес. И вас не подозревают в намерении облить президента кислотой. Вы сейчас — всего лишь свидетель.

Последнюю фразу он сказал таким тоном, чтобы было ясно, что он считает тему исчерпанной. Штефан послушно встал со стула. Возможно, такому поведению Дорна имелось очень простое объяснение: у него, по всей видимости, было много других, более сложных дел, а это дело было таким заурядным и незначительным, что у него сейчас просто не хватало на него ни времени, ни нервов.

Тем не менее Штефан спросил:

— А вчера еще что-нибудь произошло?

— Я вчера никого не видел, если вы об этом, — ответил Дорн все еще слегка недовольным тоном.

Он протянул руку к телефону и начал набирать какой-то номер, однако после третьей цифры остановился и, прижав трубку к плечу и слегка покачивая кистью левой руки над кнопками телефона, добавил:

— Кстати, обе сидевшие тогда в вестибюле медсестры подтвердили ваши показания. Они действительно видели молодого человека, похожего на описанного вами.

— И это все? — спросил Штефан.

Дорн закатил глаза.

— Конечно, нет! — воскликнул он. — Я немедленно подниму на ноги два отряда спецназа, объявлю общефедеральный розыск и распоряжусь блокировать все городские магистрали. А еще закрыть аэропорт и железнодорожный вокзал. — Он нервным движением положил телефонную трубку и пристально посмотрел на Штефана. — Я понимаю вашу обеспокоенность, господин Мевес, но поверьте мне: я сделаю все, что от меня зависит. А потому наберитесь терпения и не мешайте мне работать.

— Да, конечно, — сказал Штефан. — Простите, я не хотел…

— И еще кое-что, — перебил его Дорн. — Мне, наверное, не следовало бы вам это говорить, однако, если быть честным, я вам верю. Но позвольте дать вам один совет: не пытайтесь ничего предпринимать самостоятельно, особенно в отношении Масена и Хальберштейн. Не надо идти сейчас в больницу и пытаться с ней поговорить.