Сердце волка

Штефан в ответ лишь пожал плечами, повернулся и, подойдя к двери, остановился. Только что стоявший у киоска человек как сквозь землю провалился, причем именно тогда, когда Штефан — всего на несколько секунд — упустил его из поля зрения. Впрочем, это вполне могло быть всего лишь случайным совпадением.

Он вышел из киоска, не попрощавшись, и, повернув направо, быстрыми шагами направился к гаражу. И тут он невольно обратил внимание на то, какой тихой и безжизненной была эта улочка: на ней не оказалось ни одного прохожего и даже общий шумовой фон города был здесь еле заметным, хотя Штефан сейчас находился почти в центре одного из самых больших городов Европы. А еще у Штефана возникло чувство, что за ним наблюдают. Даже, пожалуй, не наблюдают, а… подсматривают. И между этими двумя понятиями была большая разница. Штефан толком не смог бы объяснить, в чем она заключалась, но она была.

Он в который раз попытался успокоиться, уверяя себя, что ему это все только кажется. В самом деле, он сегодня сильно перенервничал, переутомился, да и вообще был не в духе. В подобном состоянии человеку очень трудно оценивать ситуацию объективно. Просто нужно было взять себя в руки и успокоиться.

Однако успокоиться ему так и не удалось.

Возникшее в его душе жуткое чувство не исчезало. Более того, оно стало усиливаться, как будто попытки Штефана взять себя в руки приводили как раз к противоположному результату.

Перед тем как войти в гараж, он еще раз остановился и оглянулся.

Улица словно вымерла. Человек, которого он заметил возле киоска, умудрился исчезнуть в течение нескольких секунд, хотя этого времени явно не хватило бы для того, чтобы добежать до угла улицы. Он, должно быть, юркнул в один из ближайших домов.

Или в гараж…

Уж лучше бы эта мысль не приходила Штефану в голову. Он вдруг почувствовал, как снова заколотилось его сердце, а монетки в руке стали ледяными и каждая теперь весила с центнер. Штефан всерьез задумался над тем, что, может, ему лучше сначала погулять где-нибудь с полчасика, пока его преследователю не надоест сидеть в засаде и он уйдет, или же подождать, пока появится еще кто-нибудь, кому нужно будет забрать машину из гаража, или…

…или вызвать полицейских, чтобы они сопроводили Штефана к его автомобилю на один из подземных этажей гаража?

Нет, это было бы уже чересчур. Он и так казался себе полным болваном, не хватало еще выставить себя на посмешище перед всем миром. Никто за ним не подсматривал. И никто его не преследовал. Все, баста!

Тем не менее ему потребовалось сделать некоторое усилие, чтобы заставить себя войти в полутемное помещение гаража, в котором находились кассовые автоматы. Впрочем, «полутемное» было не совсем подходящим словом — в этом помещении было просто темно. Темнее, чем обычно бывает в подобных помещениях, и ощутимо холоднее. А еще в воздухе чувствовался странный запах: пахло не только бензином, машинным маслом, металлом, но и… еще чем-то. Чем-то… первозданным и абсолютно здесь неуместным. Возможно, свежевыпавшим снегом.

Конечно, это были всего лишь его домыслы. Здесь стояла такая темень потому, что в гараже не было окон и попадавший через вход дневной свет постепенно растворялся в темноте еще на середине пути до кассовых автоматов. А странный запах исходил, по-видимому, от мочи, которой оросила один из закутков гаража человеческая особь того же, что и Штефан, пола, посчитавшая путь до ближайшего общественного туалета слишком долгим. Так что вся кажущаяся необычность ситуации была всего лишь плодом разыгравшегося воображения.

Именно так и следовало воспринимать окружающую действительность — с точки зрения здравого смысла. Однако эта самая действительность неожиданно перестала подчиняться законам здравого смысла, словно Штефан вошел не в подземный гараж, а в какой-то заколдованный мир — мир, в котором все объекты приобрели несколько иной смысл и тени были уже не просто тенями, а тишина — не просто тишиной. Все, что находилось вокруг, словно куда-то исчезло, превратившись в черные дыры этой новой действительности и уступив место другим объектам и явлениям, о которых Штефан раньше ничего не знал. Впрочем, ему об этом лучше было и не знать.