Сердце женщины

– Что вы здесь делаете? Почему потребовалось баррикадировать дверь? Решили выжить меня из собственной каюты?

– Я мылась, капитан, поэтому и решила запереться. Нам обоим было бы неловко, если бы вы застали меня…

Люк окинул девушку взглядом… и вдруг замер в изумлении. Он понял, что в своем новом наряде – то есть в его рубашке и парусиновых штанах – она стала еще более соблазнительной. У нее были удивительно длинные ноги, округлые бедра и на редкость тонкая талия. Там же, где влажная рубашка прилипла к телу, отчетливо выделялись груди. Чем дольше он смотрел на нее, тем явственнее проступали сквозь ткань соски.

И она, безусловно, возбуждалась под его взглядом, он чувствовал.

Мысль об этом едва не нарушила его решимость, но он все же заставил себя вспомнить о мести.

Выругавшись сквозь зубы, Люк стремительно подошел к шкафчику и, схватив бутылку с ромом, начал пить прямо из горлышка. В животе его стало тепло от крепкого напитка, однако это тепло не шло ни в какое сравнение с пламенем, бушевавшим ниже. Он испытывал мучительное чувство, рисуя в воображении картину, как они оба падают на кровать, охваченные неистовой страстью. Потребность удовлетворить свою страсть ему мешает дышать, думать, говорить… Такого с ним еще никогда не случалось – он всегда умел укрощать свою плоть. Всегда, но не сейчас…

Люк сделал еще один большой глоток и закрыл глаза, надеясь, что спиртное заглушит острое желание. Затем коснулся медальона Монтгомери, который теперь носил на шее на кожаном шнуре.

– Капитан… – раздался робкий голос Элизы. – Капитан, вам плохо?

О, если бы она знала, как ему плохо.

– Может быть, позвать кого-нибудь?

– Какой же я дурак, – пробормотал Люк и сделал еще один глоток.

– Что?

– Ничего, мадемуазель Монтгомери. – Он произнес эти слова удивительным тоном – так, чтобы напомнить девушке о ее положении. – Не надо проявлять сочувствия ко мне. Это ничего не изменит.

Люк захромал к постели, чувствуя, что если сейчас упадет, то уже не сможет подняться. Он уселся на матрац, затем, тяжело дыша, повалился на спину. Не в силах пошевелиться, он закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы не закричать от мучительной боли. Вскоре Люк расслабился и еще глотнул из бутылки, которую прихватил е собой. Он с нетерпением ждал, когда спиртное подействует и притупит его страдания – как телесные, так и душевные.

Но спиртное не действовало.

И он по-прежнему чувствовал присутствие Элизы, чувствовал аромат свежести, исходивший от нее.

Голова его гудела, и боль не прекращалась.

Люк вздрогнул от неожиданности, когда что-то влажное и холодное легло на его лоб. Он не хотел принимать помощь от дочери Монтгомери и уже готов был отбросить тряпицу, но ощущение прохлады оказалось столь приятным и успокаивающим, что он сдержался. А через некоторое время, почувствовав облегчение, Люк погрузился в сон.

Он проспан несколько минут, возможно – несколько часов. Когда же проснулся, настроение его нисколько не улучшилось. Люк нащупал бутылку с ромом и сбросил со лба тряпку. В следующее мгновение он увидел свою пленницу. Она стояла в лучах заходящего солнца и смотрела на море.

Ее печальная задумчивость подействовала на него гораздо сильнее, чем он мог бы предположить. Заметив на щеках девушки еще не высохшие слезы, Люк спросил:

– О чем вы горюете? О чем думаете?

Он заметил, как дрогнул ее подбородок. Не глядя на Люка, она ответила:

– Я думаю о свободе, капитан. Полагаю, вы меня понимаете.

– Да, мадемуазель, понимаю.

Тут она повернулась к нему и с вызовом в голосе проговорила:

– Тогда почему же держите меня здесь?

Он посмотрел на нее долгим немигающим взглядом:

– У меня есть на то причина, мадемуазель Монтгомери.

– Месть?

– Да, и еще желание вернуть то, что по праву принадлежит мне.

Элиза снова вернулась к иллюминатору. Люк нахмурился и проворчал:

– Надеетесь увидеть его?

– Кого?

– Вашего возлюбленного, конечно. Как вы думаете, ему нужны вы или ваше богатство?

– Разумеется, я, – Однако в ее ответе чувствовалась неуверенность.

Люк усмехнулся и проговорил:

– Ха! Вы, конечно, можете верить в это, но я то знаю: ни один мужчина вашего круга не возьмет в жены женщину без состояния. Для них только деньги являются мерилом достоинства человека, но не его поступки и заслуги.

Элиза снова обернулась. Пристально глядя на Люка, она спросила:

– Для вас деньги тоже являются главным?

– Нет.

Его ответ удивил ее.

– Тогда почему же вы так жаждете получить за меня выкуп? Разве вам не нужны деньги?

Капитан пожал плечами:

– Я хочу вернуть только то, что принадлежит мне, не более того.

Элиза взглянула на него недоверчиво:

– В самом деле? Я не верю вам.

Жан Люк приподнялся и, прищурившись, проговорил:

– Значит, не верите? А вы полагаете, что меня интересует ваше мнение?

Элиза выдержала взгляд капитана и ответила:

– Да, полагаю.

Люк судорожно сглотнул и снова улегся на постель. Немного помолчав, спросил:

– А этот ваш избранник, за которого вы хотите выйти замуж, он ценит ваше мнение?

– Да, ценит.

– Значит, вам очень повезло. Или ваш избранник – подкаблучник.

– Нет, он не такой.