Сердце зимы

Хорошенькая и кареглазая, она улыбалась с той же теплотой, что и Кайра. И ее лишенное печати возраста лицо просто кричало о принадлежности Джолин к Айз Седай. А по ту сторону двери, которую охраняла повариха с ложкой, – десятки Шончан.

Сняв плащ, Джолин повернулась к вешалке, и госпожа Анан раздраженно кашлянула.

– Опасность пока еще не миновала, Джолин, – сказала она тоном, каким говорила со своими дочерьми, а не с Айз Седай. – До тех пор, пока я не буду уверена, что ты...

Вдруг из-за двери в общую залу послышался какой-то шум, Энид громко кому-то возражала, чуть ли не кричала, что входить нельзя, и не менее громкий голос с шончанским акцентом требовал, чтобы она отошла в сторону.

Мэт, не обращая внимания на непослушную ногу, действовал быстро, столь стремительно, как, наверное, никогда в жизни. Он сграбастал Джолин за талию, бухнулся на скамейку у двери во двор и усадил Айз Седай к себе на колени. Прижав ее покрепче, он притворился, что целуется с ней. Более дурацкого способа спрятать ее лицо он придумать не мог, разве что набросить плащ ей на голову. Джолин возмущенно ахнула, но, когда расслышала голос с шончанским выговором, глаза ее расширились от страха, и Айз Седай молниеносно обвила шею Мэта руками. Молясь, чтобы удача его не покинула, Мэт следил за открывающейся дверью.

По-прежнему громко протестуя, в кухню спиной вперед вошла Энид. Она отмахивалась ложкой от толкавшего ее перед собой со’джин. Крепкого сложения хмурый мужчина, с огрызком косички и промокшим плащом за спиной, одной рукой подталкивал Энид, а второй отражал удары поварихи, не обращая внимания на пропущенные тычки. Мэт впервые видел бородатого со’джин – тому эта борода, спускавшаяся лишь с правой стороны лица и кончавшаяся слева на уровне уха, придавала кособокий вид. За ним вошла высокая женщина с пронзительными голубыми глазами на бледном суровом лице. Затейливо расшитый синий плащ, сколотый у горла крупной серебряной фибулой в виде меча, был отброшен за спину, открывая светло-голубое плиссированное платье. Ее короткие темные волосы были подстрижены «шапочкой», а над ушами и на затылке – сбриты наголо. Все лучше, чем сул’дам с дамани. Немногим, но лучше. Понимая, что битва проиграна, Энид попятилась от мужчины, но, судя по тому, как повариха держала ложку и зло посматривала на бородача, она была готова снова наброситься на него по первому же слову госпожи Анан.

– Парень у дверей сказал, что видел, как хозяйка прошла через двор, – заявил со’джин. Он смотрел на Сеталль, но с опаской косился и на Энид. – Если ты – Сеталль Анан, тогда знай, что это – Капитан Зеленых леди Эгинин Тамарат, и у нее ордер на постой, подписанный самой Верховной Леди Сюрот Сабелле Мелдарат. – Тон его изменился, став менее официальным и более похожим на тон человека, желающего получить крышу над головой. – На ваши лучшие комнаты, заметьте, с хорошей кроватью, с видом на площадь и с камином, который не дымит.

Когда мужчина заговорил, Мэт вздрогнул, и Джолин, думая, видимо, что вошедшие приближаются к ним, в страхе застонала. В ее глазах сверкнули невыплаканные слезы, и она затрепетала его объятиях. Леди Эгинин Тамарат глянула на Джолин, поморщилась недовольно и отвернулась, чтобы не видеть парочку на скамейке. Однако Мэта заинтриговал мужчина. Как, Света ради, иллианец оказался со’джин? И почему-то он кажется знакомым. Должно быть, это одно из тысяч лиц давно умерших людей, которое Мэту не удавалось припомнить.

– Я – Сеталль Анан, и лучшие мои комнаты занимает Капитан Воздуха лорд Абалдар Йулан, – спокойно произнесла госпожа Анан, ничуть не устрашенная ни со’джин, ни Высокородной. Она сложила руки под грудью. – Комнаты похуже заняты Генералом Знамени Фуриком Каридом. Из Стражи Последнего Часа. Не знаю, выше их званием Капитан Зеленых или нет, но, так или иначе, сами разбирайтесь, кто остается, а кто освобождает комнаты. У меня твердое правило – я не выгоняю постояльцев-шончан. Пока они исправно платят.

Мэт напрягся, ожидая взрыва – за половину таких слов Сюрот распорядилась бы ее выпороть! – но Эгинин улыбнулась.

– Приятно иметь дело с человеком, у которого есть характер, – с шончанским протяжным выговором произнесла она. – Думаю, мы прекрасно поладим. Пока ты со своим характером не зайдешь слишком далеко. Капитан отдает приказы, команда подчиняется, но я никого не заставляю ползать по палубе.

Мэт нахмурился. Палуба. Корабельная палуба. Почему это слово что-то зацепило в памяти? Иногда те воспоминания о прежних временах очень мешали.

Госпожа Анан кивнула, не отводя своих темных глаз от голубых глаз шончанки.

– Как скажете, миледи. Но надеюсь, вы запомните, что «Странница» – это мой корабль.

К счастью для нее, у шончанки было чувство юмора. Она засмеялась.