Сердце зимы

Прежде чем тварь опомнилась, Раш попытался зайти ей в тыл, но Хлыст вертко обернулся, подпрыгнул, ударил сверху вниз. В голову Рашу спикировали пальцы-шипы, каждый из которых был крепче наконечника копья. Он увернулся, крутнулся волчком и контратаковал. На этот раз его целью стала мембрана в том месте, где у обычного человека положено быть носу. Лишить Хлыста поддержки ментальных щупалец все равно что ослепить и оглушить. После этого смертельный поединок превратится в избиение младенца.

К сожалению, даже крохотному мозгу существа хватало сил сообразить, что именно эту часть своего тела следует оберегать особенно ретиво. Понимая, что удара не избежать, Хлыст подставил под него руку. Кинжал вспорол маслянистую кожу, та лопнула и расползлась, как кожура спелого фрукта. Из раны посыпалась черная пыль.

На этот раз противник не издал ни звука, но всю боль излил в яростном ответном ударе. Иглы разрезали воздух перед самым носом Раша, он отскочил, чувствуя, как сердце заколотилось в бешеном азарте, с каждым ударом разрушая остатки собственноручно возведенной хрупкой защиты.

Хлыст нападал снова и снова, делал молниеносные выпады, резал напряжение когтями, створки его носовой дыры часто расходились и сходились, извлекая тошнотворные хлюпающие звуки. Глупая тварь не могла знать, что единственный шанс убить противника она уже упустила.

Время для Раша замедлилось. Он расслабленно уходил от ударов, кружился волчком и резал. Отрешенный от физических законов мастер, рисующий смерть. Он поднялся над действительностью, перешел на тот уровень, куда нет хода ни одному живому существу.

Делал то, ради чего его взрастили.

Когда все было кончено, Хлыст распластался у ног победителя исполосованной на ремни дрожащей тенью. Раша всегда удивлял момент перехода от грозного противника до несчастного, ожидающего удара милости существа. Жажда растворилась так же стремительно, как явилась, и образовавшуюся пустоту заполнила жалость. Раш присел около Хлыста, посмотрел в его огромные глаза. Более они не обладали магнетической силой, затуманились, поблекли.

Как и много раз до того, убийцы приходили за Рашем и находили свою смерть. Он остро ощущал их боль, потому что, в сущности, между ним и ими было много общего. Их сотворили для определенной цели, научили служить и не противиться воле хозяина. В них он видел себя самого, исполосованного предназначением, бегущего в бесконечном калейдоскопе из деревень, городов, стран.

Раш погладил лишенную волос голову Хлыста и осторожно, почти нежно, перерезал ему горло. Тихая смерть – и быстрый распад в прах. Карманник набрал горсть сероватой пыли, пропустил ее сквозь пальцы. Как же мало осталось от грозного противника. Некстати пришлась мысль: а что же останется от него самого, если завтра чутье подведет, и подосланный убийца добьется цели? Вряд ли больше.

Не успел подумать о том, что самое время уносить ноги, как позади раздалось несколько нарочито вальяжных хлопков в ладоши. Раш подчеркнуто медленно спрятал кинжалы в петли, с некоторым отвращением покосился на пятна крови на рукаве. Малодушно хотелось сбежать. Не из страха, не из опасения быть узнанным. О нет, его выследили, причем, как ни прискорбно это осознавать, выследили по его же глупости. Одно дело – время от времени нарываться на отголоски минувшей жизни, но пинком вышвыривать их из настоящего и двигаться дальше, выторговав еще несколько спокойных месяцев до следующего отголоска. И совсем другое – заглянуть в глаза своему личному проклятию.

– Надо же… – мягко прозвучал мелодичный девичий голос с едва уловимой хрипотцой. – Я забрасывала наживку на кролика, а поймала волка.

– Ты всегда была чрезвычайно удачлива, – по-прежнему не поворачиваясь, отозвался он.

– Уверен, что ничего не путаешь? – Его собеседница позволила себе мягкий смешок. – Или за столько лет ты растерял все воспоминания?

– Вряд ли у меня это получилось. Хоть я очень старался.

Он все-таки посмотрел ей в глаза. И тут же пожалел, что не поддался желанию сбежать.

Его личный дагфари во плоти.

– И давно ты знаешь… обо мне? – Он не решился спросить открыто.

– С тех пор, как ты ввязался не в свои игры, – небрежно ответила она и, мягко, будто играючи, придвинулась к нему. Словно тень, которая решила выйти из-за спины своего хозяина.

Раш с шумом выдохнул сквозь зубы.

– Ладно, будем считать, такой ответ меня устроил.

– Считай, что твоей душе угодно, засранец, – мурлыкнула она самым сладким, самым манящим в мире голосом. – С некоторых пор меня не слишком-то беспокоит твое мнение. А знаешь, я ведь была почти готова отступить.

Раш не поверил ни слову. И знал, что она слишком умна, чтобы всерьез верить, будто он купится на такую откровенную ложь. Все равно, что вернуться в прошлое. В тот мир, где все врали всем, зачастую даже тогда, когда правда была куда уместнее.