Сердце Зверя

Осторожно, как если бы я была хрустальная, он приподнял меня и заботливо усадил, привалив к борту повозки спиной.

Затекшее тело тут же заломило. Онемение начало проходить, вместо него пришло болезненное покалывание в руках, ногах, пояснице. Я поморщилась.

Бегло оглянувшись по сторонам, поняла, что повозка стоит меж покосившимися рыбацкими сараями. Моря отсюда не видно, но хорошо слышно, как оно плещется о камни, а ноздри щекочет соленый ветерок. Зачем Андре остановился здесь? Он явно не хочет, чтобы нас видели…

Дыхание перехватило от страха и тревоги.

Когда Андре извлек флакон со светящейся голубоватой жидкостью, казалось, волосы встали дыбом от ужаса. Нет! Он же не собирается лишить меня памяти прямо сейчас? Луна!

Вспомнила, как это было с Милой, и чуть не застонала от ужаса.

А потом поняла, что сейчас он извлечет кляп из моего рта. Чтобы Андре мог воспользоваться священным сосудом, я должна говорить что-то, неважно что… Я с силой втянула носом воздух и приготовилась закричать так, как не кричала еще ни разу в жизни. Хоть шанс и ничтожен, я должна попытаться!

Вынимая кляп у меня изо рта, Андре склонился к самом лицу и тихо проговорил:

— Один неосторожный звук, маленькая Эя, и твоей леди-матери не поздоровится. Я сумею это сделать.

Его слова так потрясли меня, что я закашлялась.

— Значит, это правда? — прошептала я, не осмелившись кричать. — Мама жива?

Андре пожал плечами.

— Тетю Иоланту пришлось пригласить какое-то время погостить в одном из монастырей, — ответил он.

— Чтобы проще было на меня воздействовать? — спросила я. — В случае, если заупрямлюсь?

— Для того чтобы окропить твоей кровью Источник Богини, ты должна была достигнуть совершеннолетия, — пояснил Андре. — Раньше магия просыпается редко. Поэтому изначальный план был таков: герцог Эберлей должен был присвоить твое приданое и поселить тебя в башне. Естественно, болван Эберлей должен был считать, что додумался до этого сам. Я же знал тебя слишком хорошо, Эя, я знал, что рано или поздно ты попытаешься сбежать. И сбежишь. Я убедил в этом своих братьев и сам поехал спасать тебя. Я не врал тебе, маленькая, просто не говорил всей правды. Я бы нашел где спрятать тебя и от родственников, и от своих братьев.

— Но если бы я не согласилась? — вырвалось у меня.

— Ты бы на все пошла ради матери, — сказал Андре. — Тетя Иоланта нашла бы способ уговорить свою дочурку.

— А сейчас мама где?

Андре пожал плечами.

— Дома. В Ньюэйгрине, Эя. Можешь мне верить. Тебя Иоланта ни о чем не знает, может, догадывается, но молчит. Она одна из нас. Человек, Эя, понимаешь? Не волчица, не магиня, человек. Преданная слуга короны и верная дочь святой Церкви.

Я выдохнула, услышав, что мама жива. И похоже, Андре говорил правду. Ей и в самом деле ничего не грозит. Пока…

— И ты одна из нас, маленькая Эя, — продолжал Андре. — Тебе только нужно кое-что забыть.

— Нет, пожалуйста, — прошептала я сквозь слезы, не осмеливаясь кричать. — Не надо…

Андре словно не слышал меня.

— И лучше сделать это до того, как ты попадешь на корабль и начнешь болтать своим розовым язычком.

Он повел пальцами, и флакон со светящейся жидкостью поднялся над его ладонью и завис в воздухе.

Я поняла, что сейчас со мной произойдет страшное.

То, страшнее чего еще не случалось.

И вряд ли случится.

Глава 16

— Расскажи, крошка Эя, что ты видела в Заповедных землях? — вкрадчивым голосом попросил Андре. — Расскажи, милая. Мне так интересно…

Показалось, что пространство сдвинулось с места с каким-то странным звоном. Сглотнув, я пригляделась и поняла, что звон раздается из сосуда. Флакон над ладонью Андре засиял так ослепительно, что невольно захотелось зажмуриться и прикрыть рукой глаза.

Я попыталась это сделать, но тело словно сковало льдом. Я поняла, что не могу пошевелить и пальцем. Не могу даже моргнуть. В то время как сосуд над ладонью Андре звенел все громче и сиял ярче тысячи звезд.

— Скажи, маленькая, не молчи, — продолжал уговаривать Андре. И его голос звучал так вкрадчиво и убедительно, что захотелось поведать ему обо всем. Обо всем, что ему хотелось знать. И даже больше. Я поняла, что хочу рассказать ему.

Где-то на задворках разума шла тяжелая борьба: прежняя Эя понимала, что стоит раскрыть рот хоть на миг, произнести хоть один звук, и будет поздно. Новая Эя, одурманенная магией иллюзий, хотела говорить, хотела рассказывать… неважно о чем. Главное, говорить. И неважно, что одно слово чревато потерей памяти о самых дорогих сердцу воспоминаниях.

— Ну же, маленькая Эя? — продолжал уговаривать Андре. — Ты же хочешь сказать, я слышу. Говори, фея Эя, не мучай себя.

Из глаз покатились слезы. Я сопротивлялась из последних сил. Но что я могла? Связанная, обессиленная, наедине с аббатом и священным сосудом, полным проклятой магии…

С каждой секундой подбородок дрожал все больше, и я понимала, что вот-вот губы разомкнутся.