Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

– Ваше величество! Прибыл посланник герцога Ноймаринена. – Прервавший ликторское рокотанье доклад прозвучал тем более неожиданно, что регентский совет разрешалось тревожить лишь в исключительных случаях. – Он просит разрешения войти

Святой Алан, ответил! Как быстро… Рука рванулась к эфесу, и юноша услышал собственный сдавленный вскрик. Он так и не привык беречь плечо. И к тому, что они просят мира у потомков Манлия, тоже не привык.

– Пусть войдет. – Это были первые слова, произнесенные сегодня Катари, не считая положенных по этикету приветствий. – Мы ждем.

Сейчас все решится. Либо Ноймаринен признает регентство Катари и подтвердит ее решения, либо они будут драться за свою королеву и за свою Талигойю. Тяжелый бой, но не безнадежный. Северные армии связаны Гаунау и Дриксен, а с ополченцами Иноходец справится, если не будет измены. Карваль был приставлен к Анри-Гийому и поменял сторону, поменяет еще раз. Хотя, может, он ее и не менял никогда. Как служил Олларам, так и служит… В любом случае, сказать об этом придется. Не Роберу – тот не поверит, и не Катари, а Левию. Пусть защищает свою власть, а вместе с нею и королеву от удара в спину.

– Ваше величество! – Плечистый гвардейский полковник стремительно пересек зал и преклонил колено перед королевским креслом. Катари вздрогнула, зажмурилась и тут же широко распахнула глаза, словно не доверяя им.

– Эрвин… Эрвин, это ты?!

– Ваше величество!

– Эрвин, – тихо повторила Катари. – Как давно… Господа, перед вами Эрвин Ноймаринен, граф Литенкетте. Последний раз мы видели его на празднике в честь рождения моей младшей дочери… Создатель, тогда все еще были живы… Все…

«Все были живы?» О ком она вспомнила? Наверное, о братьях, ведь отец был уже четыре года как мертв, но Надор еще стоял. И Дэвид Рокслей не думал, что станет графом, а Альдо лишь готовился к тому, что ему предстояло совершить…

– Ликтор, возьмите у графа письмо, – вмешался Карваль. Коротышка все больше чувствует себя хозяином, а Робер и Мевен не видят. Не желают видеть…

– Да, – торопливо кивнула Катари, – возьмите письмо. Я знаю, в нем хорошие новости. Эрвин… никогда бы не привез дурные!

– И это так, – твердо сказал полковник. Он все еще стоял на одном колене. – Отец склоняется перед волей регента Талига и благодарит за оказанную ему честь.

– Слышите? – Королева поднялась и сделала шаг вперед, поднося руку к белому воротнику. – Теперь все будет хорошо… Со всеми… Теперь я могу…

– Врача!

– Скорее…

– Не нужно. – Катарина уже улыбалась. – Это не болезнь, это память. Господа, я вас все же покину, но письмо… Оно слишком важно, чтобы откладывать… ответ. Мэтр Инголс…

– Я провожу ее величество. – Иноходец имеет право так говорить, только он и имеет. – Мэтр Инголс, ее величество на вас рассчитывает.

– Приложу все старания, – заверил толстый законник. Аметистовая цепь на толстых плечах заставляла вспомнить о раздувшемся от спеси голубе.

– Благодарю. – Королева покорно оперлась на руку кузена, ей требовалась помощь, что бы она ни говорила. – Мы… возможно, мы еще вернемся.

Робер и Катари прошли совсем близко, но женщина, скрывая текущие по щекам слезы, смотрела вниз. Ричард бросился придержать двери, но резкая боль заставила уступить эту честь гвардейцу.

– Осторожней, Дикон, – бросил на ходу Иноходец, – побереги кости.

Ну зачем лишний раз напоминать?! Не ответив, юноша отвернулся. Чтобы столкнуться взглядом с графом Литенкетте.

3

Он все-таки решил поговорить с фок Варзов. Подготовив все к ночному маршу, разъяснив задачи офицерам, проверив артиллерию и коней. Арьергард мог выступать немедленно, но чем четче действовали подчиненные и чем веселее глядели солдаты, тем неуютней было генералу. Ощущенье готовой захлопнуться ловушки становилось все неотвязнее, хотя объяснить свое состояние Жермон не смог ни себе, ни Ойгену. В голове кипело малопривлекательное варево из прохлопанного дриксами Альмейды, столичных сюрпризов и упрямства Вольфганга. Может, Бруно и в самом деле предсказуемый старик, но дриксенский фельдмаршал и фок Варзов почти ровесники. Если первый предсказуем, то что говорят о втором на чужом берегу Хербсте?

У самой щеки, обещая дождь, пронеслась ласточка. Жермон невольно проследил за ней взглядом и обнаружил стену цветущей сирени – весна пришла не только для того, чтобы высушить дороги дриксам. Разучившийся видеть что-нибудь, кроме войны, генерал с удивленной нежностью смотрел в лиловое пламя, но очарование длилось недолго. Заорал на кого-то нерадивого огромный сержант, и все встало на свои места – и весна, и опасения. Рысью проехали два курьера, свернули к воротам. Гостеприимному хозяину после отъезда маршала усадьбу в порядок приводить и приводить, если, конечно, не придется бежать на юг. Проклятье, с таким настроением не авангардом командовать, а лягушек гонять! Ариго еще разок глянул на сирень и быстро поднялся на забитую порученцами террасу.

– Маршал один?