Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

– У меня взрослые сыновья. Я не считаю себя старухой лишь из упрямства, но подобной мерзости я еще не встречала.

– Ты могла ее просто не узнать. – Гектор глубоко вздохнул и потряс головой. – Бертраму хорошо, а мне завтра в Алат, а оттуда – в Агарию. Алва желает видеть витязей в Талиге, а не в Бордоне, Антоний будет вне себя от счастья. Не получить с него за это счастье отступного – неприлично, я перестану себя уважать как экстерриора.

– Рассказать тебе, как крестьяне платили налог на весну, не зная, что лишить ее невозможно?

– Рассказать тебе о собаке, по доброте душевной шепнувшей волку, что хозяин не взял ружья? – парировал братец. – С твоего разрешения пойду прилягу. Обеда все равно не вышло, а завтрак мне молитвами Бертрама достался прямо-таки чудовищный.

Тень акации делала камзол Гектора кружевным. Усталости такая тень не скроет, и не такая тоже, слишком уж хорошо они друг друга знают.

– Ложись. – Арлетта поправила волосы. Тоска об уходящих отступила, наверное, побрела по конским следам. – А что до завтрака, то в этом доме последнее время заправляют посторонние мужчины. Не успеет уехать один, нагрянет другой – и ну распоряжаться…

Сбежать в сад под акации или заняться делами? Пожалуй, все-таки делами, уж больно их много, а Гектора на все не хватит, даже вместе с Валмонами.

– Бертрам, – окликнула женщина, ныряя в прохладу гостиной, – посланник Анри-Гийома… Тот, которого поймал еще Райнштайнер, где он? Все еще в Валмоне?

– Наверное. – Если б граф мог делать большие глаза, он бы их сделал. – Но почему графиня Савиньяк спрашивает про офицерика, который даже не успел стать мятежником?

– Потому что он успел стать братом господина Карваля. Потому что господин Карваль, если я правильно поняла вашего сына, значит больше господина Эпинэ. Потому что я отправляюсь в Олларию.

– Что ж, – вздохнул Бертрам, – придется вас проводить. Это прекрасный повод для посещения столицы, не так ли?

Арлетта рассмеялась. Поздняя весна дышала жасмином, как в юности.

3

Очередной «Баран» оказался овцой, причем не красной и не крылатой, а загулявшей. Зеленые зайцы с урготского тракта – и те выглядели пристойней, о чем Валме не преминул сообщить. Алва согласился и недрогнувшей рукой послал коня мимо трактира. Марсель герцога не удерживал, хотя остатки пуза уже несколько хорн молили о снисхождении. Увы, сумки были пусты, а молодыми побегами офицеры для особых поручений не питаются. Виконт проглотил слюну и продолжил светскую беседу:

– Итак, мы возвращаемся в столицу, – задумчиво произнес он, шаря глазами по зеленеющим окрестностям в поисках гостеприимного дымка.

– Вы так думаете? – Серый в яблоках полукровка Алвы до такой степени отличался от Моро, что не вспоминать мориска было невозможно.

– Мы взяли слишком на восток от Придды, – обосновал свои выводы Валме, – слишком на запад от Варасты и слишком на север от всего остального. Остается Оллария. Меня это устраивает.

– У вас там дела?

– У меня там Котик и посольство. После вашего отъезда я собирался вплотную заняться обладателем множества штанов и потому не объявлял о своей отставке.

– В таком случае, сев на Моро, обладатель поступил в высшей степени мудро.

– Вы так думаете? – Марсель с легким сомнением взглянул на маршала. – Конечно, то, что не нравится Валмонам, должно быть убрано, но я пока только виконт.

– Вы себя недооцениваете. Я самого высокого мнения о вашем батюшке, но хватать за шиворот мироздание только потому, что в столице не стало цветочниц, граф Бертрам, в отличие от вас, не стал бы.

– Если их не стало из-за мироздания, к кошкам его! – Ворон в кои-то веки был не прочь поболтать, упускать такой шанс Валме не собирался. – Я тут вспоминал нашу с вами первую прогулку и младшего Манрика… Ведь был секундант как секундант, а потом взял да и взбесился вместе с прочими фламинго. Тоже, скажете, мироздание?

Батюшка бы уточнил, что птицы, в отличие от медведей, беситься не могут, но граф был пристрастен: Манрики пакостили в Надоре, а Колиньяры – под самым носом.

– Манрикам не повезло, хотя они думали наоборот. – Алву образ бешеных фламинго не коробил. – Наш друг Бонифаций наверняка бы назвал это искушением, уж слишком во многих сидит маленький Франциск и толкает строить свои королевства и считать чужие промахи. Дескать, я не хуже, я тоже могу, только дайте!.. Манрикам судьба решила дать. На Леопольда свалилось то, о чем он мечтал, но на что не надеялся. И задавило. Вместе с Талигом.

– Может, Талиг и не земной Рассвет, – заявил Валме и сам себе удивился, – но в нем бывало весело. Я не о цветочницах, хотя и о них тоже. Люди жили, чего-то ждали… Пока я не увидел Ракану, я и подумать не мог, каким славным местечком была Оллария, а уж каким милым теперь кажется Сильвестр… Не умри он, сколько уродов так бы и прожило людьми. Даже кем-то уважаемыми… Вам скучно?

– Скорее смешно.

– Что смешно? – не понял Марсель. Глаза у Алвы все еще были хороши до неприличия, но вот взгляд…

– Смешно, как быстро все рушится. Год назад мы жили в другом мире и занимались милой ерундой. Она даже казалась важной.