Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

— Кэналлийцы? Вы говорите, кэналлийцы?! — не выдержал высокий сутуловатый старик. Его Арлетта не помнила, но все равно почувствовала себя волчицей в овчарне. Причем сговорившейся с псами.

— Да, — холодно произнесли старательно подведенные губы. — Насколько мне известно, армия Кэналлоа и отряды ополчения пройдут через Савиньяк на Олларию в середине месяца Весенних Ветров. Надеюсь, рэй Эчеверрия правильно воспримет мое отсутствие. Наш дом всегда был дружен с домом Алва, а в Кэналлоа умеют помнить не только зло. Не сомневаюсь, замок, в котором вы сейчас находитесь, не постигнет участь Сэ.

Первым на колени опустился дед Жаклин Пуэн, за ним — Агирре и, кажется, Шарли, остальные отстали настолько, насколько мешали больные колени и спины. Одиннадцать человек, младший из которых годится ей если не в отцы, то в очень старшие братья… Зрелище чужого унижения вызывало тошноту, и Арлетта опустила глаза, разглядывая собственные руки.

Третий камень в браслете казался чуть светлее соседей, а на серебре виднелась маленькая царапина. Графиня Савиньяк не помнила, откуда она взялась, она вообще ее не помнила. Браслеты вместе с колье привез Арно, но прислал их маркграф Бергмарк. Бергеры имеют обыкновение благодарить женщин, дарящих друзьям сыновей, а она родила близнецов…

Графиня рассматривала изумруды, а гости стояли на коленях и молчали. Кошки б разодрали Колиньяров с их родичами и поощрявшим живоглотов Сильвестром, хотя какой с покойного спрос? Что посеяно мертвыми, пожинают живые, а что взойдет из сегодняшних зерен? Кэналлийцы Эчеверрии не опасней драгун Райнштайнера, но ее дело не успокаивать, а молчать. Остальное сделают Бертрам и страх.

За спиной мерно стучали часы, скреблись в окна ветви акации, время от времени поскрипывал пол, а со стен смотрели маршалы и генералы. Приемную Сэ украшали портреты взбалмошной Раймонды и шпалеры с ланями… Теперь ничего этого нет.

Арлетта всегда любила Сэ больше грозного Савиньяка. Три подруги в один год стали хозяйками трех почти соседних замков и женами троих друзей. Как это умиляло местное дворянство… но мир обезумел. Сэ сожгли в ночь смерти Жозины. Если б не барон из Бергмарк, графиня Савиньяк угодила бы в лапы сторонников глупыша Робера, и что потом? Встала бы она на колени? Из-за ковров и картин — нет, а спасая свою жизнь или, что страшнее, жизни близких? Как просто быть гордой издалека, когда все позади, а дети на той войне, от которой избавит только победа. Их победа, иначе просто не может быть.

— Господа, — голос Валмона звучал хрипло и прерывисто, — вам проще, чем мне. Вы можете встать на колени, а я не способен и на это. Мой бывший сын и бывший наследник приятельствует с агарисским самозванцем, а я могу лишь проклинать судьбу и помогать северным армиям и ополчению маршала Дорака. Конечно, никакое золото не искупит позора, покрывшего дом Валмонов…

— У вас не один сын, дорогой Бертрам! — спохватилась Арлетта. — А вашу помощь переоценить трудно. Лионель… Один из моих сыновей пишет, что купленные вами пушки выше всяких похвал.

Последнее письмо добиралось до Савиньяка без малого два месяца. О пушках в нем не было ничего, потому что пушек не было, но ходатаям нужен намек. Она намекнула.

— Графиня Савиньяк, — произнес дрожащий высокий голос, — графиня Савиньяк! Мы…

— Мы умоляем вас, — подхватил Агирре, — мы привезли письмо… Его подписало семьдесят два семейства… Мы просим переслать его графу Лионелю…

— И маршалу Дораку!

— С его здоровьем вернуться в строй! Неслыханное мужество…

— Во имя Создателя, будьте милосердны!

— Ваши дети вас послушают! Они всегда были почтительными сыновьями…

— Нас вынудили. То, что творили Колиньяры…

— Гаржиак отказал узурпатору в помощи. Мы тоже откажем…

— Это интриги Агариса…

— Эсператисты всегда… Всегда стравливали талигойцев друг с другом!

— Проклятье им!

— И Гайифе… Павлин привык воевать чужими руками…

— Наши дети защищали свою свободу и свою честь…

— Да, но они не желали зла Талигу!

— Мой сын — истинный талигоец…

— Только ваш?

— Перешлите письмо! Промедление смерти подробно!

— Графиня, вы же из знаменитой семьи. Вы — звезда Эпинэ, неужели вы хотите, чтобы сюда пришли эти… эти полушады?!

— Я готов оказать посильную помощь ополчению Приморской Эпинэ…

— Мой внук не хотел участвовать в мятеже! Его вынудили… Робер Эпинэ вынудил! Нельзя одинаково карать зачинщиков и тех, кого угрозами…

— Что с вами, барон? В начале зимы вы гордились выходками вашего сына!..

— У вас нет совести, Клод! И никогда не было…

— Будьте нашей заступницей! Арлетта… Я не оговорился, я старше вас, я помню вас еще невестой, вы всегда были так добры!..

Она была не добра, а лишь вежлива. Добрым был Арно, за что и поплатился.

— Графиня, ответьте же!

— Скажите хоть слово!.. Одно только слово. Во имя Создателя!