Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб

– Это она предала. – Он бросил это Катари в лицо, он повторит то же самое хоть Леворукому. Герцог Окделл свободен от любви, свободен от всего! – Она лгала, господа. Лживая шлюха прикидывалась святой! Ей не место на троне. Я горжусь тем, что сделал, и я бы сделал это снова… Эпинэ трусит, как трусил всю жизнь, он боится меня судить, боится, что я скажу правду об этой дряни… О том, какой она была на самом деле. Шлюха на столе… Жаль, я не могу сделать с ней то, чего она заслужила, и сказать, что бывают яблоки и получше, а они есть!.. Жаль, если ее сделают святой, но я еще вернусь и объясню всем, кто она такая!

– Да, ты вернешься, – кивнул Паоло, – ведь твоя кровь принадлежит твоей королеве. Она тебя не выбирала, ты выбрал ее. Ты клялся, ты вернешься…

– Я не выбирал шлюху! – крикнул Ричард. – Моя кровь и жизнь принадлежат Чести!..

– Нет, тан Окделл. Вам нечем клясться третий раз. Горячая кровь отдана, холодная кровь отдана. Третьей не бывать. Вы сказали, вас слышали. Все, что вам осталось, – не забыть сказанного вами же.

– Окделлы ничего не забывают.

– Только клятвы и добро.

– Добро? Какое добро?! У добра слишком много яда, чтобы его забыть… Я уже расплатился со святой шлюхой, расплачусь и с другими! Со всеми, кто меня предал…

Он спросит за все, но сперва нужно выжить и вернуться. Дриксенцы и гаунау схватились с ноймарами, вот она, война Окделла. Не за Марагону и не за Хексберг – за щит Манлия. Дриксенцам придется повернуть на Ноймар. Круг еще не закончился, и он принадлежит Скалам.

– Круг еще не кончен, слышите, вы! И он мой!

– …Чего разбазлались?! Никак, гадюка?

Грубый, злой голос. Туман. Вода. Тускло светит рыжий костер, по белому лугу бродят темные лошади. Олларианец и однокорытник вернулись в сон…

– Эй, че у вас там?

– Да ничего… Кабанчик орет.

– Ясное дело, – долетает из тумана. – Совесть нечистая, вот и орет… Обен, ты, что ли?

– Я!

– Шел бы ты спать, а я погляжу, все одно разбудили… Кошка уже эвон где, через полчаса так и так караулить…

Глава 8 Дриксен. Метхенберг. Талиг. Хексберг 400 год К.С. 23-й день Весенних Молний

1

В окне кареты показалась вывеска. «Везучий боцман»… Там они с Зеппом и с другими… Там…

– Брат Ротгер, – раздалось позади, – опустите капюшон и вздохните. Не меньше шестнадцати раз. Вы едете не за воспоминаниями.

Руппи исполнил и то и другое. Он приехал не рыдать и не попадаться, а искать помощников. С деньгами решено, есть и время, в обрез, но есть. У карет свои преимущества: сами они не спят, а в них спать можно. Отец Луциан хотел успеть к празднику и успел, но день святого Торстена[14] в этом году будет «штормовым».

– Брат Ротгер, это ведь резиденция коменданта Метхенберг?

– Да, ваше преосвященство.

– Брат Орест, сообщите коменданту Метхенберг о нашем прибытии и о том, что вечернюю службу проведет странствующий епископ Славы Луциан. Сын мой, опустите занавески.

Стук копыт, скрип колес… Трое суток дороги в тряском ящике, остановки, смена лошадей. Ночью, днем, снова ночью, снова днем, потом отдых, куда более короткий, чем на флоте; опять тряска, скрипы, и вот он, Метхенберг. Иди и действуй.

– Вы знаете, куда пойдете, не так ли?

– Знаю. – Сперва – на причал, бросить в воду монетку, ведь он вернулся. Потом – на поиски деда Зеппа. Если ветерана не окажется дома, придется пройтись по кабакам, их, тех, в которые пойдет боцман с «Зиглинды», не так уж много. Только бы Йозев Канмахер был жив! От горя умирают не только покинутые девы, но и потерявшие внуков старики.

– Вы представили себе что-то неприятное?

– Я подумал, что человек, на которого я рассчитываю, мог умереть. Но есть и другие.

– Да будет так… Если вы не найдете здесь тех, кто вам нужен, очень может быть, что ваши внуки не найдут здесь ничего и никого.

– Отец Луциан… Что вы хотите сказать?

– Только то, что туда, откуда вытекла совесть, приходит небытие. У вас приметное лицо, но если вы не станете поднимать капюшон и бросаться на сторонников регента, то останетесь неузнанным. «Лев», накануне праздника навещающий родню павших в битве моряков, – хорошая маска.

– Благодарю. Только разве Слава может позволить себе такой риск?

– Может. Но если вас поймают, я и мои братья будем вынуждены вас не узнать. Дорогу в аббатство вы найдете. Привратник пропустит брата Ротгера в любое время, хотя вечером ваш приход покажется более уместным.

Все правильно. Вечером монахи возвращаются в обитель, а верующие направляются в храмы. Вечером легче затеряться в толпе.

– Я приду вечером. Как только у меня будет, с чем прийти. Отец Луциан… Я обещал передать вдове шаутбенахта фок Шнееталя обручальный браслет ее мужа. Я хотел сделать это лично, но у меня не получится это сделать… в ближайшее время.

– Браслет при вас?

– В доме мастера Файермана, что в Пушечном предместье. Я должен был попросить об этом еще в Эйнрехте, но я просто забыл.