Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 5

– Странно… – Женщина поправила локон, и Робер внезапно вспомнил этот ее жест. – Я не могу знать обо всем и не представляю, кто в Эпинэ, ведь осенью вы были именно там, мог так занятно соврать и, главное, зачем. Все в самом деле прошло, так прошло, что утратило всякий смысл.

– Сударыня!

– Что с нами делают разлука и вежливость! Я – сударыня и еще маркиза, вы – герцог, мы друг друга почти не знали, чего удивляться, что мы друг друга не узнаём.

– Мы говорили о сестре, о… королеве Катарине. О том, что она не смогла сказать «нет», а вы смогли.

– Думаю, в самом деле смогла бы, но для этого потребовалось бы нечто большее, чем отсутствие любви.

– Сударыня…

– Герцог! – черные глаза странно блеснули. – Маршал, Проэмперадор и заодно сударь!

Словно рухнувшая с потолка тишина душила, и это была именно тишина. Кромешная, жуткая, потому что просочившаяся в Старый Арсенал жеманная мелодия и доносящийся из-за трофейных доспехов юный смех ее лишь усугубляли. Так свист ветра и вой собак усугубляют одиночество.

– Тот, кто со мной говорил, верил своим словам.

– Спросите Рокэ. Если вам это, разумеется, нужно.

Нужно! Только как это сказать? Как назвать, как объяснить то непонятное, что тянется за тобой из прошлого, будто вцепившаяся в сапог змея – и не убьет, и сама не отвалится.

– Маркиза, прошу простить, мне надо идти.

– Как и мне. Вам хочется молчать и бежать, а придется танцевать и беседовать о роскошном празднике и любви к Талигу и юному королю. Вы уверены, что никого не убьете?

– Не убью, просто прослыву грубияном.

– Если вы рискнете перебежать двор без плаща, я вас проведу в обход.

– Буду… признателен.

Не ответила. Пошла чуть впереди, став окончательно непонятной. Неужели они вместе ловили молнии, как каких-то бабочек? Неужели Эрвин ошибся?! Он не мог солгать, как и Катари, но сестра порой перескакивала с одного на другое, думаешь, она говорит о себе, а она уже жалеет Айри или, чтоб ей провалиться, Дженнифер.

– Здесь поворот и сразу будут ступеньки. Три подряд и отдельно четвертая, на ней часто спотыкаются.

– Спасибо.

Почти тьма, только в высокие окна-бойницы струнами тянутся серебристые лучи. Братьев Эпинэ, как и положено, учили играть на лютне, но он не трогал инструмент годами, а потом вырвал лютню у придурка Дейерса. Что-то орал, разбил в кровь пальцы, а сегодня, сам себя не помня, бросился в танец и продержался до конца. Не сбился, не задохнулся, не оттоптал ничьих ног, только сердце колотилось, да явь мешалась не то с бредом, не то со сном… Гроза, неведомая площадь, винно-красные цветы, хотя цветочные гроздья в черных волосах были на самом деле. Много лет назад и сегодня… Цветы могут пережить человека, пережили же маки сестру, но даже одна зима для них слишком. Прошлое мертво, как мертвы братья, сестра, Марианна, Никола… Весной расцветут другие маки, надо сегодня же написать в Эпинэ! Овцы – это разумно, они принесут доход и позволят накормить беженцев, но в Грозовых холмах блеющим отарам не место, пусть там и хорошие травы. Пока хозяин замка – он, алые поля будут тревожить лишь кони да жаворонки…

Лунная струна касается щеки, скользящий чуть впереди женский силуэт исчезает, это не чудо, это обещанный поворот, а вот и лестница. Скрипнул, словно тихонько засмеялся пол, на плечи уверенно легли чьи-то руки.

– Маркиза?!

– Нет… Наш танец не кончен, а незаконченный танец – это яд… Он не убьет, но вы больше никогда… никогда…

– Но…

– Наши танцы кончаются поцелуем. Вы его выиграли, вы продержались дольше всех, ведь соберано не считается.

Вечность спустя они вернулись. Музыка все еще журчала, Арно продолжал что-то рассказывать, Придд изредка уточнять, девушка… Гизелла Ноймаринен – смеяться. Ничего не изменилось, только пропало желание никого не видеть.

5

Зима толкает к огню, зимний вечер – к шадди и выдумкам. Сколько историй она вываливала в Сэ сперва на Арно, потом на мальчишек. Однажды, выслушав что-то про захвативших каштановую рощу сов, муж вскочил и помчался в библиотеку. Он копался до глубокой ночи, но отыскал-таки записки знаменитой Раймонды и ее матери. Так в семейство Савиньяк влились мармалюки и огнепляски.

Сыновья сперва верили и даже слегка боялись, потом Ли начал делать вид, что верит, а Эмиль – что не верил никогда…

– Прости, – Арлетта перехватила взгляд Рокэ, – я принялась вспоминать, но это терпит до одиночества. Вчера ты не дал мне порассуждать об Оставленной, я была этому рада, но завтра ты едешь к Ли, вдруг вам это пригодится.

Не ответил, просто разлил вино, значит, готов, надо говорить…

– Не знаю, с чего начать, вернее, не знаю, что надо напомнить. Ро видел над колодцем в усыпальнице Октавии женское лицо, по его словам, невозможно похожее на твое.

– Я еще похож на второго Рамиро, одного из его сыновей и Алонсо. Вы нашли этому объяснение?

– Для себя я это объяснила. – Ее дело рассказывать, а не отогреваться в чужой крови! – Ты готов принять всерьез абвениатские постулаты об оставленных нам богами сыновьях? Звучит бредово, но ответь.