Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 5

Валентин не ошибся: с Иноходцем их в королевские комнаты впустили без звука; мало того, какой-то похожий на корень если не петрушки, то пастернака господин сообщил, что ее светлость предупреждала о возможном визите его светлости с сопровождающими.

– Сейчас, – «пастернак» говорил навзрыд, будто вирши читал, – сейчас его величество и ее высочество заканчивают свой полдник.

– Очень хорошо, – с негаданной уверенностью бросил Эпинэ. – Проводите нас.

– Да, монсеньор, прошу за мной. Сегодня ясно и холодно, это способствует усвоению пищи. Не желаете откушать тот же молочный десерт, что и его величество?

– Нет, – отрезал Иноходец, и у не терпевшего зыбкую молочную дрянь Арно отлегло от сердца. Оказавшийся королевским воспитателем «пастернак», не прекращая подвывать и предлагать, провел их высоченным коридором и четырежды стукнул в свежепозолоченную дверь.

– Герцог Эпинэ и виконт Сэ к его величеству!

Открыли сразу, можно даже сказать, распахнули, и Арно увидел короля за столом, принцессу у двери, и рядом с ней – румяную накрахмаленную особу, которая при виде гостей стала еще румяней.

– Ваше величество, – прорыдал воспитатель, – вас желает видеть ваш двоюродный дядя, герцог Эпинэ, маршал от кавалерии и Пр…

– Аудиенция, которую вы обещали виконту Сэ, – вмешался маршал от кавалерии, – состоится прямо сейчас. Виконт Сэ здесь.

– С жуком? – король живо слез со стула и вдруг заморгал. – Ой, а… А тетя…

– Жук! – достойным Понси тоном провозгласил Арно, водружая шкатулку рядом с миской присыпанного орехами молочного киселя. – Усач шипогрудый! Превеликий, как бабочка.

Гайифская шкатулка открылась с подобающим звуком, жук сидел в прежней позе, хотя в какой ему еще сидеть? Верхние жесткие крылья переливались, усища, жвалы и шипы грозно чернели. Король был потрясен и восхищен. Сдавленно ахнув, его величество застыл над шестиногим дивом.

– Осторожно, – затрепыхался воспитатель, – умоляю… Он может укусить… Это опасно, нужно… нужно…

– Вон! – Карл Четвертый топнул ногой, но королям можно и не такое. – Не смей…

– Это опасно! – теперь встревоженный балбес наступал на Эпинэ. – Это может быть опасно… Как старший родственник его величества, вы… Вы несете полную…

За плечом громко и коротко взвыло, будто коту хвост прищемили, и тут же стукнуло что-то деревянное. Заглядевшийся на «пастернака» Арно торопливо обернулся: ее высочество Октавия трясла рукой, его величество сжимал кулачки, шкатулка с оторванной крышкой валялась на полу…

– Ты зачем? – укорял Карл. – Зачем хватала?

– Он кусается, – принцесса сунула пальчик в рот. – Больно!

– Ну зачем ты…

– Ее высочество укушена… Укушена неизвестной тварью!

– Шипогрудым… усачом… – Арно душил смех… – Он не ядовитый, он уже кусал… капрала Кроунера…

– Больно… – хныкнула Октавия. – Гадость!

– Зачем трогала? Это мой… это Наш жук!

– А-а-а-а-а…

Позабытая за всей этой суматохой крахмальная дама вопила, тыкая пальцем в королевский десерт, где что-то темнело. Арно подскочил и увидел усача! То ли выпавший, то ли отброшенный укушенной принцессой жук влетел в кисель, и, кажется, ему там понравилось. Точно! Страшная тварь слегка ворочалась в дрожащей белизне, она явно завтракала. А почему бы и нет? Жуки с бабочками вовсю лопают всякие нектары…

– Замолчите! – подоспевший Иноходец цыкнул сразу на орущую дуру и бубнящего надоеду. – Арно, вытащи-ка этого шипогрудого.

– Не надо! – запротестовал король. – Он голодный. Пусть кушает…

– Мне больно! – принцесса с надутыми губками как-то оказалась возле Арно и теперь тянула к нему пальчик, на котором при желании можно было разглядеть пару красных точек. – Он кусачий!

– Он испугался, – нашелся виконт.

– Да, – подтвердил король. – А ты сама…

Девочка шмыгнула носом, усач, как назло, завозился, накрахмаленная вздрогнула и с воплем «Жо!» бросилась к «пастернаку», тот отшатнулся, забормотав что-то о спокойствии и манерах.

– Сударь, – не растерялся Эпинэ, – успокойте женщину. Лучше всего уведите.

– Жо… Милый… Да… Забери меня отсюда…

2

– Жо… Да… Забери меня…

– Госпожа Теодорина, возьмите себя в руки! Монсеньор, прошу… умоляю не понять случившееся превратно. Я никогда не давал прислуге ни малейшего повода, но стареющие женщины…

– Жо… Но ты… ты…

– Госпожа Теодорина, немедленно прекратите мне тыкать и не цепляйтесь за меня! Это оскорбительно. Иначе мне придется настоять на вашем удалении.

– А… как же… Ты же… Вы же говорили… Шарло скоро заберут военные… Мы уедем… Свой дом, детки… Я еще не старуха…

– Глупая курица, да замолчи же ты наконец! Иначе мне придется… переговорить с ее светлостью о твоем поведении. Монсеньор, уверяю, я так низко не опускался. Мне говорили… Говорили, что эта женщина ворует у прачек мое белье, стирает и подбрасывает мне, но я не обращал внимания. Для меня главным была чистота, я не опускался до розысков, и вот результат.

Он не опускался так низко… И до розысков тоже не опускался. И до прислуги… Он просто был любовником няньки и в придачу трусливой мразью. Обычное дело, Эпинэ оно никоим образом не касалось.