Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

— И набрал тысяч двадцать пять, — поддержал беседу откровенно веселящийся Реддинг. — Но артиллерии и конницы у вас маловато было... Маловато, чтобы делать то, что делали вы...

— Не мы! — Лауэншельд впервые за время знакомства позволил себе крик. — Фридрих!.. Да, наши генералы были полны решимости восстановить свое доброе имя, но они не желали делать глупости по приказу этого... этого...

— ...надутого болвана! — проревело слева и сзади. Его величество Хайнрих в распахнутом камзоле или чем-то вроде того стоял, уперев руки в бока, и взирал на своего полковника. Рядом алел Савиньяк. Этот, само собой, не расстегнул ни единой пуговицы.

— Сидеть! — рявкнул Хайнрих на вскочивших гаунау. Лионель просто небрежно махнул рукой. Хвала Создателю, правой...

— Его высочество немало сделал для победы талигойского оружия, — заметил он. — По справедливости его следует наградить, но в Талиге до сих пор нет соответствующего ордена.

— Так введите! Орден... Полезного Дерьма! — предложил Хайнрих. — Он вам еще не раз пригодится!

— Золото и очень темный янтарь, — кивнул маршал. — С мечами для военных и без оных для невоюющих особ. Я скажу об этом регенту и обрисую заслуги его высочества, но янтарь придется закупать у вас. Это не талигойский камень. Уилер, вы не передумали открывать бочонки?

— Мой маршал... Только вас и ждали...

— ...и его величество, — уточнил дипломатичный Реддинг.

Хайнрих чего-то хрюкнул. Довольно-таки благодушно. Уилер исчез во тьме, Сэц-Алан и порученец Реддинга принялись сдвигать блюда, высвобождая место для бочонков.

— Я помню эти мундиры. — Савиньяк смотрел на спутников Лауэншельда. — «Седые медведи»… У Ор-Гаролис они держались дольше всех. Примотать к мушкетам ножи — дельная мысль.

— Он! — Хайнрих пальцем указал на длинного капитана. — Штамме. Был капралом, стал офицером. Я побился сам с собой об заклад, спросишь ты про ножи или нет.

— Я спросил. — Савиньяк снял с пальца кольцо. — Благодарю за подсказку, капитан Штамме!

Блеснул рубин, словно злобная тварь приоткрыла глаз и вновь задремала. Егерь застыл, переводя взгляд с короля на Леворукого и обратно.

— Бери! — велел король, и Штамме взял. Кольцо с трудом налезло на мизинец, но ведь его всегда можно продать...

Стукнуло. Поднатужившийся Уилер под громкие крики водрузил на стол первый бочонок. «Фульгаты» весело меняли кружки, трещали костры, ветер сносил дым к перевалу. Менее удачного времени для личной просьбы не найдешь, но Давенпорта будто под ребра пихнули.

— Мой маршал, — отчетливо сказал Чарльз, — прошу отпустить меня из Бергмарк в Придду.

— Вашу судьбу, Давенпорт, решит регент. Скорее всего, Ноймаринен.

Регент... Чтобы кивать на регента, нужно носить талигойский мундир, а не закатные тряпки. Чарльз едва этого не сказал, но Лауэншельд поднял кружку, то есть не Лауэншельд. Полковник лишь повторил жест Хайнриха. Первый тост за гостем, по крайней мере в Гаунау.

— За нас с вами и за кошек с ними!

Это был огонь! Чарльз едва не задохнулся, но проглотил. На глазах выступили слезы. Давенпорт неприлично шумно выдохнул и увидел напротив побагровевшие морщащиеся физиономии. Кто-то оглушительно чихнул, кто-то растерянно расхохотался, кто-то столь же растерянно помянул Леворукого.

— Закат! Вот что это такое... — прохрипел Хайнрих. — Закатное пламя!

— Не Закатное, — маршал отломил кусок хлеба и небрежно обмакнул в мясной сок, — алатское. Алатская кровь как перец, ее много не нужно... Так, Уилер?

Дальше Чарльз не понял. Чужие слова жглись и веселили, как тюрегвизе. Булькнуло — Уилер опять разливал свою жуть, и Давенпорт подставил кружку, все подставили. Становилось всё жарче, будто в полдень на солнцепеке, полную луну перечеркнула ночная птица, грубо хохотнул коричневый валун, то есть Хайнрих. Савиньяк смотрел, внимательно, жестко. Почему он не пьян? Он должен быть пьян, а если кто-то пьет и не пьянеет, он в сговоре с нечистью. Или сам нечисть.

— Давенпорт, — внезапно спросил маршал, — вы так ничего в огне и не разглядели?

Ответить Чарльз опять не успел.

— Только жаркое, — подал голос Реддинг. — Он видел в огне отменное жаркое... Мы все видели...

У каждого свое проклятье, у Чарльза Давенпорта — опаздывать. Всегда. Во всем... С Октавианской ночи и до ставшего прахом замка!

Новый глоток напомнил о том, что урготы в старину делали с фальшивомонетчиками, но голова стала ясной, словно Чарльз глотнул из родника. Савиньяк ждет ответа, нужно что-то сказать.

— Мой маршал, все спокойно. Я ничего не...

Маршал не слушал, то есть слушал Хайнриха.

— Не забудь завтра про рамку. — Король развязал еще и рубаху. — Тогда я тоже кое-что вспомню... Почему бы и не вспомнить? Любезность за любезность — это так по-нашему, по-варварски!

— А подлость за подлость — это так просвещенно!

Маршал улыбался, Хайнрих хохотал.

7

Старые стены не хотели сдаваться. Замшелые глыбы держались друг за друга, как бы их ни рвали голодные корни и ни мучила вода, но подползшего оврага они боялись...