Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

— Капитан, — к Реддингу вернулся не только румянец, но и смекалка, — как вас зовут?

— Норман Вестенхозе, господин полковник.

— Ба! В нашем полку служат двое Вестенхозе!

— Тезки — это к удаче... К большой удаче!

— Разыскать премьер-лейтенанта Вестенхозе. Немедленно.

— А пока за нашего гостя! Нашего сегодняшнего гостя...

— Капитан, пейте! Маркграф одобряет перемирие.

Головная боль отползает, словно туман в ущелье, тошнота уже прошла. Глупо было напиваться, но веселиться — то же, что бежать под гору, раз уж начал — попробуй остановись! Ведь знали же, что после касеры вино валит с ног, а пиво еще слабее вина.

— Самое страшное, — снял с языка мысль уже не столь похожий на выходца Сэц-Алан, — это мешать пиво с касерой!

— Просыпаться в пустыне хуже! В сухой пустыне...

— Самое страшное, — вдруг сказал Чарльз, — это ничего не мочь... Только смотреть...

— Ну так выпьем за то, чтоб мы могли! — очень серьезно произнес Лауэншельд. — Везде и всегда!

Глава 2

Сагранна. Бакрия

Талиг. Придда

400 год К.С. 1-й день Летних Ветров

1

«Это было печально», вернее, обидно. Впервые увидеть бакранских козлов не в летних пятнистых скалах, а скучной осенью на улочках Тронко не лучше, чем сорвать поцелуй под лестницей, когда есть соловьиный сад. Пришедший в голову образ Марселю понравился, но, увы, он совершенно не годился для дам. Виконт задумался, годятся ли для дам сами козлы. А почему бы и нет? Но девушка должна быть худощава и обязательно черноволоса. Блондинка или рыжая на козле покажется вызывающей, а шатенка слишком будничной, разве что выручат рога. Бакраны надумали раскрашивать своих красавцев, чтобы отличать десятников и сотников, но придуманное для войны часто становится модным. Пусть бакранские офицеры разъезжают на сине- и краснорогах, дамских скакунов можно и озлаторожить.

— «Это будет шикарно, ты сидишь на козле и печально и страстно улыбаешься мне...» — воспел предполагаемую наездницу Марсель и устыдился пришедшей в голову несуразицы, не только позорной, но и опасной. Сегодня рифмуешь «козле — мне», завтра наденешь белые штаны, а послезавтра изменишь любезному отечеству и не заметишь... Не заметил же он, как перепутал козла и коня. Пусть «коне — мне» по форме и пристойно, по сути оно неправильно, несправедливо и нарушает законы гостеприимства. То ли дело...

— «Это было шикарно, — тихонько пропел Валме, — ты седлала козла и звездой незакатной в моем сердце взошла...»

— Ась? — насторожился генерал Коннер, сопровождавший Рокэ с алатской границы.

— Пою, — объяснил Марсель. — От избытка чувств. Высокие горы, высокие чувства. Они требуют выхода.

— Это точно, — засмеялся Коннер. Генерал Марселю нравился, еще когда ходил в полковниках. Бывший адуан отменно знал Варасту, любил Алву, Талиг и волкодавов и являлся прямой противоположностью покойному Килеану. Был бы варастиец еще не столь доверчив! Валме никогда не отказывался от похвал, но предпочитал, чтобы хвалили именно его, а не сиропные выдумки. Это покойникам все равно, когда их обсыпают сахаром, живые должны защищаться! Марсель пытался — толку-то! Младший Шеманталь с достойным Дидериха талантом расписал похищение Ворона и вопли на бастионе, после чего к Валме прилип ярлык очумелого храбреца. Не спасла даже Рассанна. На переправе виконт честно признался, что терпеть не может паромы. Адуаны проржали над «шуткой» до самого берега. Хорошо, в горах не утонешь. В горах вообще хорошо.

Валме запрокинул голову, разглядывая дальние золотящиеся снега. Есть красота, хихикать над которой могут лишь полные бестолочи. Сагранна была прекрасна до неистовства. В таких краях и под такими небесами не захочешь, а произойдешь от барса или козла, потому что козлы на скалах — это великолепно!

— Не бакранам на них ездить можно? — не выдержал Валме.

— А как же! Они, конечно, кого попало к рогачам своим не подпустят, но кто Бакре угоден, тот и козлу хорош. Я-то сам не пробовал, не до того, а вот парни, что козлятников по-нашенски воевать учат, за два года насобачились, о-го-го!

— Я бы тоже попробовал. Если никто не восплачет...

— Вы ж при Монсеньоре, а он для бакранов поглавней их Бакны будет. О, Симон! Ты откуда?

— Так что, господин енерал! — оттарабанил незнакомый и пыльный, как десяток мельников, адуан. — Письмо до господина капитана. Срочно! От южного Прымпердора.

Папенька-прымпердор расстарался аж на восемь листов. Новостей хватало, по большей части вполне приличных, но к ним, как палач к куаферам, затесалось известие из Олларии. Балбес Окделл зарезал королеву, и Марселю Валме предстояло объявить об этом Ворону.

— Гадство! — с чувством сообщил новоявленный черный вестник сощурившемуся Коннеру.— Не у нас, в Олларии. А докладывать мне.

— А надо? Докладывать то бишь? — усомнился «енерал». — Может, обождать до осени, чего голову Монсеньору пакостями забивать? Или нет?