Сердцебиение (СИ)

— На инсценировку твоей смерти и наш отъезд в другую страну с новыми паспортами, именами и с новой жизнью, Златовласка. Все готово, нужно только лишь твое согласие, — она отрывается от моей груди. Поднимает голову, и смотрит на меня кристально чистыми голубыми глазами, а я задыхаюсь от этого отчаянного взгляда. — Готова ли, ты моя Златовласка, бросить все и начать другую жизнь?

— Конечно, готова, я на все готова, лишь бы быть с тобой, — уверенно заявляет моя отважная девочка, еще не понимая смысла своих слов. — Мне нужно поговорить с мамой, будет тяжело, но она поймет меня, обязательно поймет. И с Катей тоже. Она поможет, — быстро тараторит Златовласка.

— Нет, моя хорошая, ты не понимаешь. Никто не должен знать, что ты жива. Ты должна умереть для всех, кроме меня. Тебя должны похоронить, сдавлено произношу я, поскольку слова даются с трудом. Никогда не думал, что смогу произнести эти слова вслух. — И даже это не гарантия того, что нас не станут искать. Но, по крайней мере, они оставят в покое твоих родственников.

— Даже для мамы? — шокировано спрашивает она, а я закрываю глаза в знак согласия и понимаю, что моя надежда рухнула и разбилась, со звоном отдаваясь гулом в моих ушах. — Мама должна кого-то похоронить, думая, что это я? Ты понимаешь, что я не смогу так с ней поступить. Это же моя мамочка, я — все что у нее осталось после развода с папой. Она не выдержит этого. Моя мама, она… Она все поймет, если все объясню и попрошу, она сделает ради меня что угодно. Но я не имею права так с ней поступить, — задыхаясь, произносит она, а я вновь слышу ее громкое сердцебиение. Она еще что-то говорит, ищет выходы, которых нет, смотрит на меня с надеждой, а я вижу только ее красивые небесные глазки и слышу стук ее сердца.

— Яр, ты слышишь меня?! — произносит моя малышка, отступая от меня, полностью осматривая.

— Все правильно, моя хорошая! Мама — это самое дорогое, что есть у каждого человека. Меня может не быть в твоей жизни, а мать — она одна. Это правильный выбор, — она хочет что-то сказать, но закусывает губы, вновь начиная тихо беззвучно плакать. Злата закрывает лицо руками, пряча от меня свои беззвучные чистые слезки. Моя девочка даже плачет красиво.

— Яр, я… не смогу… без тебя… Я… — всхлипывая, произносит она в собственные ладошки.

— Молчи. Ничего не говори. Я все понимаю. Иди ко мне, дай запомнить тебя, впитать в себя твой запах, вкус твоих губ, — и она вновь кидается мне на грудь, сильно сжимая меня в своих руках, сдавливая ребра, которые я сломал после того, как вылетел из машины перед взрывом. Дыхание спирает от боли, но душевная боль сильнее. Обхватываю ее лицо, притягиваю к себе, зацеловывая соленые слезки. Люблю ее больше жизни. И плевал бы я на свою жизнь, я достоин смерти. Я бы мог провести оставшиеся мне дни с ней, до последнего вздоха, пока пуля в лоб не нашла бы меня. Но я боюсь за

Златовласку, она — мое слабое место, и из чувства мести за отца Дар может для начала навредить моей девочке у меня на глазах. Ему будет мало просто убить, он будет убивать меня морально, долго и мучительно, издеваясь над моей душой. Поэтому мне нужно уйти, ради нее. Имею ли я право просить ее ждать меня, если сам не знаю, когда вернусь, и вернусь ли вообще? Нет, не имею, моя девочка еще молода и должна жить полной жизнью, не утопая в прошлом. Мне нужно отпустить ее… Если бы это было так просто. Я мог бы, не спрашивать ее ни о чем, а просто украсть, отобрать у этого мира, отнимая ее нынешнюю жизнь. Но не имею права так с ней поступить.

— Не плачь, моя маленькая, пожалуйста, не надо, улыбнись, хочу запомнить твою улыбку. — Она вымученно улыбается мне в губы и целует. Нежно, ласково, как может только она. Голова идет кругом от ее запаха, вкуса медовых губ, от ее тепла. Как я смогу без всего этого жить? Как вообще смогу без нее? Целую ее, перехватывая инициативу на себя, забирая ее дыхание, вынуждая дышать мной, как я в данный момент дышу ей. Сердце раз за разом пропускает удары, в груди нещадно ноет и горит. Легко осознать, что это наша последняя встреча. Трудно это принять. Особенно тогда, когда приходит полное осознание того, что я безумно ее люблю.

Зарываюсь в ее золотистые шелковые волосы, глубоко вдыхаю запах луговых цветов, пытаясь просто надышаться своей Златовлаской. Хотя перед смертью не надышишься. Она надрывно плачет мне в губы, не позволяя прервать наш поцелуй. Время на исходе, мне нужно уходить. А я мечтаю, чтобы чертово время остановилось. Все бы замерло как фантастическом фильме, и остались только мы. Вдвоем, на вечно. Я не знаю, что творю, время начинает обратный отсчет и я тороплюсь ее запомнить. Сжимаю ее тело, целую хаотично щеки, скулы, сжимаю волосы, запрокидываю голову, слушая ее всхлипы.

— Люблю тебя, маленькая, — шепчу, возвращаюсь к ее губам, кусая их, причиняя ей боль, тут же лаская языком. — Безумно люблю тебя, малышка. Моя

Златовласка. Скажи, что тоже любишь.

— Люблю, люблю…. Я… — не даю ей договорить, этого достаточно. Больше я не выдержу.