Засияв как рождественская елка, Ани в неверии покосилась на мужчину, желая наградить его своей самой восторженной улыбкой. Той, что поощряла отсутствие логики и прагматизма в поступках Зедекии. Однако Олдридж, как и прежде стоять с закрытыми глазами и растворяться в пении сердца, чья хозяйка стремительно приближалась к нему и звучала с каждой секундой все громче и громче.
– Господи! – Спрыгивая со своего "коня" и стягивая в испуге наушники, воскликнула девушка. – Извините меня, ради Бога, я вас не заметила…
– Ничего страшного. – Обрывая извинения Бонни, заверяюще успокоил девушку Олдридж.
– Я вас не ушибла?
Щуря глаза в сторону своей
– Не беспокойтесь. – Настоятельно повторил Олдридж. – Я, правда, успел увернуться.
В словах незнакомца послышался намек на улыбку, но, ни свет из ближайших окон домов, ни тусклое сияние Луны, не позволили Бонни рассмотреть этого мимического проявления на темном силуэте незнакомца.
– Вы сами не пострадали? – Поинтересовался Зедекия, который в отличие от брюнетки не нуждался в свете, чтобы увидеть ее лицо.
Сейчас оно горело от холода и от того выглядело более живым и симпатичным. Распущенные волосы, черными змейками выползали из–под капюшона, контрастируя с цветом женской кожи. А глаза, как и прежде искрились блеском мириадов звезд, порождая внутри Олдриджа душевную дрожь и жажду узнать все об этой девушке.
– Нет-нет, все хорошо. Спасибо. – Суетливо выдохнула брюнетка, испытав дискомфорт и смущение, которые был способен породить лишь пристальный взгляд.
Ссутулив плечи и опустив глаза на руки, что все ещё сжимали наушники, из которых приглушённым шипением доносились обрывки фраз и виртуозная партия гитариста группы, Бон-Бон неловко промямлила:
– Что ж, если вы в порядке и мои извинения приняты, я…
– Вам не страшно? – Прервал ее попытки к побегу Зедекия, подумав о том, что Дина была права.
Им нужны были ответы. Ему были нужны объяснения, невзирая на внутренний эмоциональный конфуз, который создала эта незнакомка. Тем более сейчас, когда судьба давала Олдриджу очередной шанс узнать правду из уст первоисточника.
– Смотря о чем, или о ком, идёт речь. – Нахмурив брови и намотав провод наушников на палец, Блум нелепо огляделась вокруг.
– Я говорю о поездках на велосипеде в непроглядной тьме и по безлюдным улицам. – Ухмыльнувшись и выдав за один раз столько слов, сколько он временами не говорил за целый день, пояснил свой вопрос Зедекия.
– Я не боюсь темноты. – С некоторой гордостью заявила девушка, обращаясь в сторону незнакомца с насмешкой. – Не верю в монстров и давно убедилась, что они не прячутся в чуланах и под кроватью.
Зед хотел было сказать, что она права –
– Разрешите мне проводить вас?
Забегав глазами по силуэту, чье лицо все еще невозможно было разглядеть, Бонни утопила голову в плечах. Подобное предложение от незнакомца, в частности от мужчины, звучало более чем настораживающе.
– Спасибо за предложение, но, – Поспешно спрятав наушники в карман куртки, девушка решительно взялась за руль велосипеда. – Я в состоянии добраться до дому самостоятельно.
Планируя оттолкнуться от земли и начать крутить педали, Бон-Бон в испуге отдернула руки от металлической перекладины, когда мужская ладонь легла поверх ее запястья.
– Понимаю, – Всматриваясь в встревоженное женское лицо, успокаивающе проговорил Зед, продолжая придерживать за руль велосипед. – Вас не пугают монстры, но пугают незнакомцы…
– Только те, что ведут себя слишком подозрительно. – Напряжённо ответила брюнетка, прижав руки к бедрам.
– Туше. – Согласился с девушкой Олдридж. – Но, поверьте, я не преследую никаких дурных мыслей.
Взволнованно потерев запястье, до которого прикоснулся незнакомец, Бонни задумчиво покосилась на мужчину. Поверить в то, что кто–то руководствовался благими намерениями в ее отношении, к сожалению, было не так–то просто. Ни в этом городе и ни тогда, когда жизнь извечно доказывала обратное…
– Я просто хочу убедиться, что вы в целости и сохранности доберётесь до дому. – Вглядываясь в лицо, что не выражало и намека на расположение к нему, заверил девушку шатен. – Только и всего.
Закрыв глаза, Блум мысленно отчитала себя за глупость и безрассудство, что граничило с непростительной наивностью. С нелепой и неубиваемой верой в добро, которое живёт в любом человеке, даже если он сам не признает этого. В частичку света, которую неподвластно потушить никакой тьме.
– Два квартала. – Открыв глаза и спустившись с велосипеда, ответила незнакомцу Бонни. – Можете проводить меня до ближайшего фонаря.