Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение

– Только не говори, что ты слышишь об этом в первый раз, – устало сказала я. – Твое вранье мне уже вот где. – И я провела ладонью по шее.

– Я… действительно об этом не знала, – Динка запустила руку в волосы. – Мишка мне ничего не говорил об этом. Все равно Игорь – подонок.

– Как видишь, не совсем, раз деньги вам посылал.

Динка стиснула губы: разговор ей нравился все меньше и меньше.

– И давно он приехал?

– Я таких подробностей у него не спрашивала. Да он вряд ли бы ответил. Он у нас мужчина гордый и распространяться о себе особо не любит. Разве ты не знаешь это?

– А когда… он перед нами объявится?

Я развела руками.

– А этого, милая, я тоже не знаю. – Динка вызывала у меня все большее и большее раздражение, которое я не могла унять, как ни старалась. Она скрыла от меня слишком многое, чтобы я могла вот так вот взять и простить ее, за здорово живешь.

Подруга бросила на меня взгляд искоса.

– Не сердись.

– И не собираюсь этого делать, – буркнула я, вставая с табуретки. – У меня дел по горло. Так что я отчаливаю.

– Останься. Скоро ребята придут.

Динка знала, как я люблю возиться с ее детишками. Данька и Сеня всегда радовались моему приходу; я старалась не приходить к ним с пустыми руками, без подарков. Но сегодня я не хотела никого видеть, особенно Даньку, чьи темные глаза мне до боли напоминали другие…

– Нет. Я пойду.

– Пожалуйста, не сердись, – скороговоркой сказала Динка. – Я ни в чем не виновата.

– Я не сержусь. Просто… ты могла бы и сказать мне обо всем. Мы же подруги.

– Прости. Так получилось. И еще Мишка не объявляется. Я уже думаю, что его нет в живыx, – голос Динки задрожал.

– Я бы на твоем месте уже заявление в милицию написала.

– Ты не на моем месте.

– Что есть, то есть.

Я стояла уже в дверях. Динка вышла в коридор, чтобы проводить меня. Попрощавшись, я пошла к лифту, терзаемая самыми мрачными предчувствиями. Игорь ведет свою темную и непонятную игру. Свалился как снег на голову, и я еще не успела ни привыкнуть к его внезапному появлению, ни сообразить, как мне себя с ним вести. Прежнего влечения не было. Но было другое – раздражение на саму себя, что не могу быть до конца равнодушной, и еще ожидание чего-то. Чего, усмехнулась я, того, что все вернется на круги своя и будет по-прежнему? Как в старые времена, когда весь мир был только для нас, и мы были по– юному нахально-неприлично счастливы на зависть всем?

И чего я жду? Старая раскисшая идиотка! Разве последний случай с Вадиком не научил меня ни о чем не думать и не планировать события заранее? Разве я не получила щелчок по носу за рвение и желание подогнать жизнь под свои лекала? Нет, второй или третий раз меня уже на это не купишь. Ни за что!

Лифт не приходил, я стояла и жала кнопку до упора. Лифт ехал медленно, кряхтя и ворочаясь, как старик поднимается с палкой по лестнице. Железная решетка и открытая шахта – допотопный лифт, который всегда жутко раздражал меня своей медлительностью.

Лифт приехал, и я, открыв проржавевшие двери, шагнула в него. Он проехал пару этажей и остановился. Господи, только этого мне еще не хватало, чуть не взвыла я. Подергала дверцу лифта. Так и есть… Стоп-остановка при взлете в небо. Я дернула сильнее. Никакой реакции – тяжелый допотопный монстр остановился на приколе, как корабль, отслуживший свой век. Я уперлась лбом в дверь лифта. Орать было как-то глупо, но похоже, другого выхода не было.

– Эй… – слабо крикнула я. – Помогите!

Днем, ясен пень, все на работе, дома одни старушки, божьи одуванчики, да и то они, наверное, не дома сидят, а по поликлиникам ходят, навевая на врачей скуку и раздражение своими подробными рассказами о детях и внуках. Родные общаются со стариками неохотно, ссылаясь на занятость и нехватку времени, вот пенсионеры и стараются компенсировать недостаток тепла и внимания походами в поликлиники и собесы. Тогда мое дело совсем плохо – и торчать здесь придется неизвестно сколько времени. Может, и до вечера, когда с работы вернется трудовой и дееспособный контингент.

Осознав сей факт, я приуныла. Сидеть в лифте до вечера или орать до звона в ушах мне совсем не улыбалось, но что делать, я тоже не знала. Пару раз я покричала, но никакого ответа…

И тут я услышала наверху странный шорох – я подняла голову, но ничего не было видно. Только чья-то неясная тень мелькнула наверху.

– Эй! – позвала я. – Есть кто?

Лифт неожиданно поехал на пятый этаж. Я с облегчением перевела дух, и когда лифт остановился, взялась за ручку двери. Но дверь не открывалась. Я подергала сильнее – нет. Что за черт! Лифт остановился вроде бы аккуратно на пятом…

И снова сверху непонятный шорох, как будто бы пронеслась стая голодных крыс. Я прислушалась. А… если дверь снаружи блокировали… Чтобы я не вышла из лифта и осталась здесь. Но зачем?