Сердцеед

Чем больше Джон размышлял обо всем, тем меньше ему это нравилось. Подумать только, Мишель одна пыталась восстановить такое огромное ранчо! Это никак не сходилось с тем, что он привык думать о ней, но он своими глазами видел мозоли на ее хрупких руках. Он всегда испытывал презрение к тому, кто воротил свой нос от нормальной, честной работы и ожидал, что кто-то другой сделает ее за них. И между тем, какое-то примитивное мужское начало противилось самой идее, что Мишель попытается справиться с тяжелой работой на ранчо. Черт побери, почему она не обратилась за помощью к нему? Он был не против того, что в жизни нужно заниматься чем-то полезным, но никто не ждал от нее, что она превратится в пастуха. Мишель была слишком слаба для этого, он понял это сегодняшней ночью, когда держал ее в своих руках, ощущал хрупкость ее костей, мягкую гибкость ее тела. Заставить ее заниматься уходом за быками, все равно, что использовать прекрасную чистокровную лошадь для того, чтобы пахать землю. Она была совершенно одна там, ей могли навредить, причинить боль и прошло бы несколько дней прежде, чем кто-либо обнаружил бы ее. Джон всегда чувствовал отвращение к Лэнгли, который излишне оберегал и защищал Мишель, не позволял ей работать и приучал к безделью. Но внезапно сам осознал, что должен чувствовать мужчина, заботясь о такой женщине.

Он усмехнулся, и его конь повел ушами, услышав необычный звук. В одном Джон был твердо уверен - ему не нравилась задумка Мишель самой работать на ранчо. Это была работа для мужчины, но даже мужчина не справился бы с ней в одиночку. Хорошо, теперь он позаботится обо всем, нравится ей это или нет. Он был уверен, что она не будет возражать, потому что привыкла находиться под чьей-либо защитой, поэтому и заявил ей вчера, что теперь наступил его черед заботиться о ней. Но ей это не понравилось, и она пришла в ярость.

А потом все изменилось. Он почувствовал ее ответную реакцию, момент, когда губы ее смягчились, и она ответила на поцелуй. Она тоже хотела его, и это знание только усилило желание Джона быть с ней. Она могла сколько угодно сопротивляться ему, ее едкий язычок несколько раз заставлял его выйти из себя, потерять контроль над собой, но он все-таки увидел вспышку неуверенности в ее глазах. Это было настолько непривычно, что ему почти захотелось, чтобы к ней вернулась ее былая надменность, которая так часто выводила его из себя. Почти, но не совсем. Она была уязвима теперь, он ощутил ее слабость, желание. Хотела она этого или нет, но она нуждалась в нем. Это было преимуществом, которое Джон обязательно намеревался использовать.

Никто не открыл ему двери, когда он добрался до ранчо, да и старого грузовика не было на его обычном месте в гараже. Джон стоял, упершись руками в бока, и хмуро озирался по сторонам. Вероятно, она уехала в город, хотя трудно было представить, чтобы Мишель Кэбот позволила себе быть замеченной в таком убогом автомобиле. Но, в конце концов, это было ее единственное средство передвижения, и разве у нее был выбор?

Возможно, это даже к лучшему, что она уехала и не будет все время путаться под ногами, бросаться на него словно дикая кошка, шипя и огрызаясь. Он мог спокойно проверить, как обстоят дела на ранчо и осмотреть скот. Джон просто хотел узнать, сколько голов насчитывает ее стадо, и в каком оно состоянии. Ясно, что она не справилась бы с большим количеством быков, но он надеялся, что они, во всяком случае, хорошо откормлены, и их можно выгодно продать. Он может сам заняться этим, пока не убедится, что Мишель выручила за них справедливую цену, и ее не обманули. Бизнес, основанный на разведении скота, был жесток к новичкам.

Джон снова вскочил в седло. Сначала он проверил восточное пастбище, где, по словам Мишель, была повреждена изгородь. Целые секции необходимо было заменить, и он мысленно подсчитал, сколько проволочного ограждения понадобиться для этого. Все ранчо было в упадке, но ограждение было сейчас самой важной задачей. Пышная зеленая трава покрывала его от края до края, и скот нужно было перегнать сюда как можно быстрее. Травы на южном пастбище наверняка не хватало, и он заметит это по состоянию ее быков.

Джон осмотрел всю территорию ранчо за несколько часов и отправился к южному пастбищу. Он придержал лошадь, когда поднялся на небольшой холм, с вершины которого открывался хороший обзор. Хмурым взглядом он обвел поле, и сдвинул свою шляпу назад. Рогатый скот, который он видел, не составлял большого стада, хотя оно было намного больше, чем Рафферти предполагал в начале. Пастбище было ужасно вытоптано, но разложенные тут и там кипы сена указывали на усилия, которые предпринимала Мишель, чтобы накормить своих быков. В душе у Джона начал вскипать гнев, едва он подумал о ее борьбе с тяжелыми тюками сена, многие из которых, вероятно, весили больше, чем она сама.