Сердцеедка

Энтони в очередной раз покосился на Зару, пытаясь придумать, что бы такое сказать. Они уже десять минут шагали в полном молчании. Зара сгорбилась, засунув руки в карманы и глядя прямо перед собой, как будто ей не хотелось встречаться с ним взглядом. Какие у нее худые плечи, думал Энтони. И вообще, вся она худая до невозможности. Руки-палочки, ребра выпирают сквозь футболку. Про сиськи и говорить нечего, хотя ей, наверное… А сколько?

– Сколько тебе лет? – спросил Энтони.

– Тринадцать.

Голос с американским акцентом, резкий и не слишком дружелюбный. Она встряхнула длинными светлыми волосами и снова ссутулила плечи. Волосы крашеные, самодовольно подумал Энтони, гордясь своей проницательностью.

– А… в какой школе ты учишься?

Вот так, правильно. Светская беседа.

– В Хитландской школе для девочек.

– Хорошая школа?

– Интернат, – ответила она, как будто это говорило само за себя.

– А ты… давно приехала из Соединенных Штатов?

– Я не оттуда.

«Ха-ха», – подумал Энтони.

– Ну, из Канады?

– Я всю жизнь прожила в Британии, – сказала Зара скучающим тоном.

Энтони озадаченно смотрел на нее.

– А как же акцент…

– У меня американский акцент – ну и что? Мне так хочется.

Она в первый раз взглянула прямо на Энтони. Он решил, что у нее необыкновенные глаза – зеленые, как у Флер, только более глубокие и горящие.

– Ты просто взяла и стала говорить с американским акцентом?

– Угу.

– Зачем?

– Просто так.

– Сколько тебе лет было?

– Семь.

Некоторое время они шли молча. Энтони старался вспомнить, каким он сам был в семилетнем возрасте. Смог бы он устроить такую штуку и много лет ее выдерживать? Ох, вряд ли.

– Твой папа небось очень богатый?

Энтони почувствовал, что краснеет.

– Наверное. То есть не то чтобы прямо уж богатый. В общем, обеспеченный. Сравнительно. – Энтони сам понимал, что говорит ужасно напыщенно, но поделать ничего не мог и разозлился. – А почему ты спрашиваешь?

– Ни почему.

Зара вынула руки из карманов и принялась внимательно их рассматривать. Энтони машинально тоже посмотрел. Руки были худые, светло-коричневые от загара, на каждой – по одному крупному серебряному кольцу.

«Почему? – заинтригованно думал Энтони. – Почему ты уставилась на свои руки? Почему хмуришься? Что ты ищешь?».

Ей вдруг словно надоели собственные руки, она снова сунула их в карманы и обернулась к Энтони.

– Ты не против, если я закурю косячок?

У Энтони екнуло сердце. Девчонке всего тринадцать! И курит косячки?

– Да нет… Не против.

– Ты где обычно куришь? Или ты не куришь?

– Курю, – слишком быстро ответил Энтони. – Большей частью в школе.

– А-а. – Она пожала плечами. – Неужели во всем лесу нет подходящего места?

– Есть одно… Вон там.

Он повел ее в сторону от дороги.

– Сюда обычно приходят, чтобы… ну… – Правда, что ли, ей только тринадцать? На два года младше него! Даже не верится. – Ну, ты поняла…

– Заниматься сексом?

– Э-э… да.

Лицо у него горело, даже родимое пятно пульсировало от смущения. Они вышли на полянку.

– Вот, здесь.

– Отлично.

Зара опустилась на корточки, вытащила из кармана плоскую коробочку и ловко свернула косяк.

Когда она закурила, Энтони ожидал, что она посмотрит на него и скажет:

«Bay, здорово цепляет», – так всегда делала Фифи Тиллинг.

Однако Зара хранила молчание. В ней совсем не чувствовалось хвастливой взвинченности, как у его знакомых, употреблявших травку. Она как будто почти и не замечала, что он тут, рядом. Еще раз глубоко затянулась и передала само крутку ему.

«Я сегодня собирался весь вечер сидеть дома и смотреть дурацкие фильмы по видику, – обалдело думал Энтони. – А вместо этого курю дурь с самой удивительной малявкой на свете».

– У тебя дружная семья? – неожиданно спросила она.

– Да как сказать… – Энтони снова растерялся.

Ему вспомнилось, как они праздновали Рождество: мишурные гирлянды, глинтвейн, все наряжаются и веселятся.

– Да, довольно-таки дружная. У нас еще куча друзей…

Его слова растаяли в неподвижном лесном воздухе. Зара как будто и не слышала. По ее лицу бегали пестрые тени от листвы, и трудно было разобрать выражение. После долгой паузы она опять заговорила.

– А как тебе Флер?

– Она замечательная! – с жаром ответил Энтони. – Такая веселая! Я даже не думал…

– Можешь не рассказывать. Ты даже не думал, что твой папа когда-нибудь снова станет встречаться с женщиной.

Зара опять затянулась.

Энтони с любопытством посмотрел на нее.

– Не думал, точно. Вообще трудно представить, что папа или мама с кем-то встречаются, правильно?

Зара промолчала.

Вдруг до них донесся шум. Приближались чьи-то шаги, между деревьями слышались не ясные голоса. Зара одним быстрым движением загасила самокрутку и присыпала ее землей. Энтони с небрежным видом оперся на локоть. Еще миг – и на полянку вышли Занфи Форрестер и Мекс Тейлор. Занфи держала в руке бутылку водки, щеки у нее горели, блузка расстегнулась, открывая на обозрение розовый хлопчатобумажный лифчик. Увидев Зару и Энтони, она остановилась как вкопанная.

– Энтони! – изумленно воскликнула Занфи. – А я не знала, что ты…

– Привет, Занфи. Познакомься, это Зара. – Энтони посмотрел на Зару. – Это Занфи и Мекс.

– Здорово, – сказал Мекс и подмигнул Энтони.