Сердцеедка для мажора

Болтая с Викой, я даже не понял, что она уже не в Москве, только потом Мирон просветил, что эта ее подружка в Одессе с ней была и сидели они в кафешке у «Винотеки» рядом со студией моей малявки деловой.

Эта новость меня очень сильно расстроила. Я знал, что она уедет, но не думал, что это произойдет так рано! Еще почти три недели до учебного года!

Возможности полететь с Мироном у меня не было. Я никак не могу отложить дела, и это еще больше портило настроение.

Я понимаю, что такие как у нас с Викой, отношения обречены, но думал, до сентября еще есть время, был уверен, что еще пересечемся с ней пару раз. И оказался совсем не готов к тому, что теперь не скоро ее увижу.

Вернувшись в Москву, поехал сразу на дачу к деду. Они вместе с родителями вернулись и закидывают меня фотками, фиксируя апокалипсис на даче. И я, конечно, самый виноватый.

— Вот как тебе дело оставлять, если ты девчонку удержать не смог? — пристал дед, едва бабушка с мамой скрылись в доме.

— Не та формулировка. Не захотел и не смог — это разные вещи, — возразил я, отгоняя от себя воспоминания той вечеринки, после которой тут все неделю разгребали.

— И чем же не угодила? Умница, красавица.

Тем, что я ей нахер не нужен. Да и вообще, судя по всему, она не стремится к отношениям, вон ее фанаты весь забор расшатали, и никто не добился ничего.

— Дед, хорош. Маленькая она еще. Подожду, когда подрастет. Куда она денется?

— Сколько ждать будешь? Лет пять? А ты потом ей-то такой изрядно поношенный нужен будешь?

— Я и сейчас ей не нужен. Угомонись, дед. Не сложилось у нас.

Мало того, что я себя истерзал мыслями, что мне не преодолеть этот барьер никогда, так еще и дед наседает. Правнуков он ждет!

Ушел от разговоров за дом и наблюдал, как отец финтит с мячом. Давно уже не играет сам, но формы не теряет. А сейчас, скорее всего, выделывается перед мамой, которая наблюдает за ним, пока собирает вишню.

— Явился, вредитель. Вы нахрена фазенду разгромили?

— Какую именно? Эту или в бухте? — уточнил я, будто знаю ответ на вопрос «на хрена?» хоть по одной из них.

— Эту я догадался зачем, — хмыкнул батя, задрав голову, кивнул на комнату, где мы с Малявкой отожгли.

Мама, заметив, что батя ей стреляет глазами, махнула ему, и он тут же намылился свалить, а мне захотелось спросить у него, что заставило его жениться.

— Почему ты выбрал маму?

— Помнишь свои ощущения на матчах?

— При чем тут это? Ну, помню.

— Знаешь, какие эмоции самые сильные на игре?

— Что тут знать? Когда гол забили или выиграли.

— Не-а. Вот давай с полным погружением. Представь себя сейчас на трибуне. И не в випке, как обычно, а в центре фан-зоны. Там, где пестрят растяжки, которые преданные фанаты делают сами, возят на каждую игру и старательно крепят. Там, где бьют в барабаны и тысячи людей скандируют, размахивают шарфами. Погрузился?

— По самую макушку, — ворчу я, и правда, закрыв глаза, вспоминаю времена, когда я торчал на играх отца в фанатской зоне с теми, кто не пропускает ни одной игры, даже на выездах.

— Ну вот. Идет игра. Решающая. Твоя команда борется, бьется, трибуны ревут. Противник наседает. Ошибка, и болельщики гудят, свистят, разочарованные пропущенным мячом. Твоя команда бежит, прессингует, забивает, и трибуны взрываются на тысячи голосов, в фан-зоне болельщики прыгают, бьют в барабаны и в унисон поют для своей команды. Целый стадион оглушают кричалками.

— Да, это круто. Но не то.

— Да, не самое крутое. Погружайся дальше. Когда в решающей игре твоя команда выходит вперед. Потом звучит последний свисток и на поле высыпаются все запасные, тренеры и помощники, куча-мала на поле, все обнимаются и поздравляют друг друга. Звучит победный трек, диктор орет в микрофон, пытаясь перекричать грохочущие барабаны, и неистовствующая толпа фанатов, светя, машет фонариками, превращая трибуны в танцующее звездное небо. Но и не это вызывает самые сильные эмоции.

— И что же тогда?

— Когда соперники покидают поле, часть болельщиков уходит, стадион пустеет. И тогда тренер с командой идет к трибуне, где стоят их преданные фанаты. Те, что всю игру рвали глотки, и, отдавая свою энергию, будто бежали с тобой по полю. Только тогда, когда вся команда стоит перед ними, аплодируя и благодаря за поддержку, тебя разрывает. Когда твоя команда всем составом кричит тебе «спасибо», накрывают самые сильные эмоции, весь накопленный адреналин находит выход. И именно это самое ценное. Знать, что есть кто-то, кто тебя поддерживает во всех твоих победах и поражениях, несмотря ни на что идет за тобой, дарит тебе крылья. И игроки отвечают взаимностью. Идут к тебе уставшие и стоят, глядя на каждого.

— И при чем тут мама?

— Я и отвечаю на твой вопрос. Я люблю не за то, какая она, а за то, какой я рядом с ней. Счастливый, до финального свистка и после. Рядом с ней я становился лучше, для нее я старался быть сильнее. Чувствуя ее любовь и поддержку, я всегда знал, что мне все по плечу. То есть все то, что игрок команды чувствует от сотни людей, я ощущаю рядом с ней. Драйв, кураж и такой внутренний подъем, что сносит крышу. Понял?