Сердцецветы для охотницы

В животе клубком змей заворочался страх. Что, если они поймали и убили Уйку? Пальцы впились в рукоять лука, но мягкое касание Зорана помогло выдохнуть напряжение.

– Они ее не видели. Иначе бы потащили за собой. Живую или мертвую.

– А вдруг они разделились? Часть поехала за нами, а остальные за Уйкой?

– Нет. Возле ведьминой избы палачей было почти столько же. Это все, кто выжил после пожара и нападения волков.

Руслана не спешила накладывать стрелу на тетиву. Бессмысленно. Отсюда вряд ли выйдет хорошо прицелиться. К тому же сильный ветер наверняка снесет стрелу. Так что они с Зораном в безопасности. Как и палачи.

– О чем они спорят? – пришлось прищуриться, чтобы разглядеть хоть что-то. – Кричат еще…

– Руслана, давай сядем, – Зоран потянул ее за руку, но девушка послушалась не сразу. Все пыталась рассмотреть врагов, от которых уберегло лишь чудо.

Явись палачи немного раньше, и дождя из стрел было бы не избежать.

– Хорошо. – Руслана бросила последний взгляд на преследователей и опустилась на лавку, под которой лежал венок из сердцецветов.

– В следующий раз увидим их, когда вернем Войко.

– Или не увидим вовсе. Слухи донесут до них правду, – усмехнулась Руслана в последний раз… А потом услышала глухой короткий звук и ощутила горячие соленые брызги на своих губах.

Медленно она поднесла руку к лицу. Отчего-то дрожащими пальцами коснулась влажной кожи, а потом взглянула на подушечки… Красные. Алее, чем сердцецветы в ее венке.

– Зоран!

Стоя перед ней, страж вдруг покачнулся, а потом рухнул на лавку. Месяц сильно накренился в сторону рога, к которому привалился Зоран, но быстро выровнялся и поплыл дальше. Прочь от берега, который неторопливо покидали палачи.

Они выслеживали не Руслану. После той ночи в Цирконе Зоран стал их целью.

И теперь стрела прошивала его грудь там, где отчаянно трепыхалось раненое сердце.

– Зоран!!!

Кровь окрасила кожух темным пятном, которое неумолимо быстро разрасталось. В центре его торчало древко, насквозь прошедшее грудь, а черный наконечник смотрел прямо на Руслану.

«Ты, – будто указывала стрела. – Ты во всем виновата».

Она вскрикнула, тряхнула головой, прогоняя безумное видение. Потянулась чтобы зажать рану, но сама порезалась наконечником. Зашипела от боли, но сделала это по привычке, ведь саму боль почти не ощущала. То, что сейчас рвало изнутри, было во стократ ужаснее.

– Что делать? Что делать?! – стонала она, не зная, переломить ли стрелу, чтобы вытащить ее из Зорана, или не трогать, дабы не ускорить потерю крови.

– Убери, – прохрипел Зоран, и кровь хлынула уже из его рта. – Не могу…

Алая на фоне почти белой кожи, она так сильно напоминала проклятые цветы, что завели их сюда…

– Сейчас, Зоран. – Слезы катились из глаз крупными хрустальными каплями. – Сейчас. Потерпи. Просто потерпи.

Она всхлипнула, когда древко хрустнуло. Швырнула половину стрелы с наконечником под лавку. Перевернула стража на бок, вытянула из спины Зорана вторую часть стрелы, с оперением, и кинула туда же. Зоран стонал, но не кричал от боли. Силы покидали его так же скоро, как и кровь.

Как и жизнь.

Руслана смотрела на его кожу, белую и холодную, как снег. На свои руки, алые от чужой крови, что все равно текла, вырывалась толчками, как бы сильно охотница ни зажимала рану. На зеленые глаза, в которых умирала весна.

«Я привык, что всегда один».

Он жил с этой мыслью, но Руслана не хотела, чтобы с ней же он и умер.

«Ты не один», – сказала она своим первым и последним поцелуем, который подарила Зорану. Прильнула к нему, не думая, что теперь и ее кафтан испачкан красным, не беспокоясь, что и ее губы – алые от крови, забывая, что соль на кончике языка – это слезы, которые лили они оба.

Зоран ответил на поцелуй, хотя едва мог шевелиться от боли. Обнял Руслану крепко-крепко, но тут же замычал, потому что рана и переломанные стрелой ребра дали о себе знать.

Руслана хотела подвинуться, чтобы не давить своим весом на Зорана, но он не пустил. Не позволил отстраниться, не дал отнять дрожащие руки от его холодеющего лица.

«Пей мое последнее дыхание», – умолял Зоран, и Руслана не посмела оставить его одного.

Дурно от мысли, что вместо того, чтобы пытаться спасти Зорана, она исполняла его предсмертную волю. Тошно от собственной беспомощности, которая сводила горло, перехватывала дыхание.

«Не могу выдохнуть», – проскользнуло в голове. Но стоило разорвать поцелуй, как вместо воздуха изо рта вырвался отчаянный крик. Такой громкий и протяжный, что засаднило горло.

Но никто – никто! – не мог его услышать.

Руслана, не переставая с криком рвать себя на куски, прижалась лбом к груди Зорана. Он уже почти не дышал и едва-едва гладил девушку по волосам.

– Смот-ри, – одними губами сказал он.

Руслана проследила за тем, куда смотрели его стеклянные, почти безжизненные глаза. Там ветер нес над озером алые лепестки сердцецветов. Никакого венка больше не было. Цветы исчезли, выполнив свою цель, – подсказка услышана. Суженые нашли друг друга.

Нечестно. Жестоко. Не может все быть настолько несправедливо!