Сердцевина яблока: Демифологизированная история The Beatles

Награждение битлов орденами Британской империи наделало в Англии много шума. Большинство протестов против вручения наград поп-музыкантам поступило от героев Первой и Второй мировых войн. Как видно, их не впечатляли завоевания и победы Beatles. Некоторые из протестовавших даже вернули королеве свои собственные ордена. Среди них был некий полковник Фредерик Вэгг. Судя по помещаемой ниже статье из Times, он получил немало писем от фэнов:

«Полковник Фредерик Вэгг, 73-летний офицер-артиллерист в отставке, возвративший королеве свои боевые награды в знак протеста против награждения Beatles орденами Британской империи, получает письма со всех концов света. Одно из писем было обклеено торговыми марками[41]. Почти все письма на имя Вэгга присланы на адрес Букингемского дворца, поэтому королевская канцелярия направляет их на адрес полковника: Олд-Парк-Хаус, Олд-Парк-авеню, Дувр. Одно из таких писем и привело к конфликту полковника с почтовым управлением. Это было письмо от анонимной группы поклонников Beatles. На нем стоял штамп лондонского почтового отделения Форест-Хилл, но вместо почтовых марок на конверте было наклеено полдюжины торговых марок. На конверте имелась приписка: “Почтовые расходы оплатит Вэгг”».

Однако ордена были далеко не единственным пунктом разногласий между Джоном и Полом. По этому поводу многое может рассказать Джон Данбар, первый муж Марианны Фэйтфул, хорошо знавший их обоих. Учась в Кембридже, он проводил летние каникулы в разъездах по Штатам, где сошелся с такими яркими личностями, как Уильям Берроуз, Боб Дилан и Грегори Корсо. Другими словами, он был достаточно интересен для битлов. Родители Данбара были близкими друзьями другой зажиточной семьи из лондонского Вест-Энда — Эшеров. Джон Данбар рассказывает:

«Пол познакомился с Джейн Эшер еще до выхода первого хита Beatles. Она вела музыкальное поп-шоу на британском ТВ, в котором они выступали. Мать Джейн Эшер — профессор музыки в лондонском Королевском музыкальном колледже. Благодаря матери дети с ранних лет увлекались музыкой и театром. Вскоре после знакомства с Джейн Пол переехал в дом Эшеров на Уимпоул-стрит.

Миссис Эшер оказала большое влияние на Пола. Она во многих отношениях заменяла ему мать, ведь его родная мать умерла. Она считала его испорченным, но относилась к нему очень хорошо. Джейн — симпатичная девушка совершенно определенно ориентированная на буржуазные ценности. Происходя из хорошей семьи, она удовлетворяла потребность Пола в безопасности, стабильности и респектабельности.

В то же время несколько лет Пол поддерживал тесные отношения с няней моего ребенка. Они часто встречались. Она была совсем не похожа на Джейн — простая, даже грубоватая девушка из рабочей семьи. С тех пор как Пол женился на Линде Истмэн, я вообще не вижусь с ним. Может быть, он нашел в этом браке безопасность, которую искал.

С Джоном я познакомился много позднее — кажется, не ранее 1965 года. В то время моя халупа была местом всяких интересных сборищ. Здесь мы с Джоном сотни раз торчали от ЛСД. Именно Джон финансировал объявление на всю полосу в Times с призывом “легализовать марихуану”, а я помогал пробить это дело.

Разрыв между Джоном и Полом объясняется довольно просто. Полом все больше и больше овладевал “синдром буржуазности” со всеми неизбежными последствиями, а Джон, наоборот, уходил от него все дальше. После 1965 года он совсем очумел. Теперь он плевал на все. Он и раньше был невероятно щедр, а теперь совсем расщедрился и мог отвалить сумасшедшую сумму на любой фантастический проект, если он ему почему-либо приглянулся. Пол был совсем другим: очень осторожным, когда дело касалось чего-то нового — например, наркотиков. Он просто боялся отступать от системы тех ценностей, к которым стремился. Они оба провели в моей берлоге уйму времени. Однажды Джон назвал меня лидером лондонской подпольной группировки, но это сильное преувеличение — просто в моем доме происходило много любопытного и необычного.

Джорджа я и сейчас иногда вижу. Он стал гораздо увереннее в себе. Раньше он был робок и имел комплекс неполноценности — возможно, оттого, что был моложе их всех. Я прекрасно ладил с ними, наверное, потому, что относился к ним не как к Beatles. В этот период они как раз стремились перестать быть Beatles и стать самими собой».

Может быть, они действительно хотели перестать быть Beatles, только вот мир не был к этому готов. Три года колоссальной популярности и кажущейся непогрешимости нельзя было за одну ночь стереть из памяти людей. Молодежь хотела, чтобы миф продолжался.

«РАСШИРЕНИЕ СОЗНАНИЯ» И СМЕРТЬ БРАЙАНА ЭПШТЕЙНА