Сердцу не прикажешь

Только теперь Элизабет вспомнила, что сегодня первый день ежегодного зимнего фестиваля. Она не собиралась на свидание и поэтому вспомнила о празднике только теперь. Торговцы воспользовались событием, чтобы набить свои кошельки. Разноцветные тенты и продуктовые ларьки выстроились вдоль дорожек парка, украшенных сверкающими ледяными скульптурами. Благодаря причудливым хрупким ледовым фантазиям убранство парка вполне соответствовало облику соседних улиц с горделиво возвышающимися вдоль них бронзовыми и мраморными памятниками.

Клоуны, жонглеры и фокусники в высоких цилиндрах тут и там мелькали в толпе. Среди гуляющих сновали подростки с огненно-красными ведрами в руках, собиравшие пожертвования для бедных. Квинт держал наготове пачку мелких банкнот. Когда их путь вдоль ряда палаток, предлагавших всевозможные игры, и сквозь строй ребятишек, собиравших пожертвования, подошел к концу, пачка денег почти иссякла. В руках же Элизабет очутилась пушистая желтая обезьянка со стеклянными глазами, полученная за победу в серсо. Девушка веселилась от души, желая все увидеть, везде побывать, не пропустить ничего интересного.

Квинт и Элизабет шли в сторону расцвеченного праздничными огнями фонтана в южной части парка, центральную композицию которого составляла группа из бронзовых скульптур четырех всадников на вздыбленных конях.

Видимо, в голову Квинту неожиданно пришла какая-то мысль, и с криком «Эврика!» он схватил Элизабет за руку и потащил ее к брезентовому павильону в бело-красную полоску, видневшемуся рядом с фонтаном. Легкий вечерний ветерок шевелил укрепленный над павильоном темно-коричневый вымпел.

– Квинт! Это всего лишь ларек с шоколадом, – попыталась охладить его пыл Элизабет.

– То есть как – всего лишь? – переспросил Квинт, пристраиваясь в конец длинной очереди. – Не торопитесь, любезнейшая, – добавил он, взглянув на девушку с деланным неудовольствием.

Ошеломленная Элизабет взирала на то, как Квинт, словно шестилетний мальчишка, не находил себе места, пока они черепашьим шагом двигались к билетной кассе. А когда в конце концов подошла их очередь, Квинт купил два билета с отрывными купонами. Каждый билет давал право на пять дегустаций. Один билет Квинт вручил Элизабет.

– О нет, Квинт! После пирожных с корицей и клубничного мороженого я уже ни на что не способна.

– Прошу прощения, что не подумал об этом раньше, – ответил он смущенно. – Но я не ожидал встретить здесь это.

Он подтолкнул Элизабет к длинному столу, накрытому белой скатертью. Шеф-повара ведущих ресторанов, достигшие вершин мастерства, предлагали на суд публики свои самые лучшие творения. На одном конце стола возвышался замок, изготовленный из молочного ириса. За ним располагались египетская пирамида из шоколада и пруд с лебедями из нежно-белого зефира. Только из уважения к шеф-повару «Парквей Армз Отеля» Элизабет заставила себя взять тоненький кусочек шоколадного торта с вишнями. Тем времнем Квинт увлеченно переходил от одного чуда кулинарного искусства к другому, желая, по-видимому, познакомиться с мастерством всех кондитеров.

– Неужели ничто не соблазняет тебя, Элизабет? – удивился он, сравнивая свою тарелку с тарелкой девушки.

– Генри готовит великолепный шоколадный торт с вишнями. Это, безусловно, непревзойденное творение, – оправдывалась Элизабет. – Но в меня уже просто ничего не помещается.

Квинт покосился на ее неиспользованный билет. Свои купоны он давно успел истратить. Изумленно округлив глаза, Элизабет покорно протянула ему свои. Таким образом Квинт смог устроить очередной налет на дегустационный стол. Запасшись сладостями, они вышли на улицу и, отыскав местечко на скамейке, присели. К этому моменту содержимое тарелки Квинта напоминало вершину горы Эверест, правда, без снежного покрова. Закрыв глаза, он откусил первый кусок.

– Квинт?! – окликнула Элизабет.

– М-м-м? – отозвался он, не прекращая процесса смакования десерта.

– Неужели ты такой сладкоежка?!

Лицо Квинта расплылось в блаженной улыбке. Он существовал в полном согласии со своей пагубной страстью. В считанные секунды Эверест был срыт до основания. Что касается Элизабет, то у нее приторный запах сладостей вызывал тошноту. Заметив, что Квинт покончил с последними крошками на тарелке, Элизабет протянула ему свою с нетронутым куском торта. Квинт удивился, но тарелку принял. Она взглянула на его статную атлетическую фигуру и заметила:

– Ты поглощаешь сладкое в таких количествах! Это просто неприлично. Диетологи постоянно твердят о вреде сладостей.

– Обычно я не позволяю себе так распускаться, – стал оправдываться Квинт. – Однако трудно удержаться при виде такого изобилия. Пожалуй, после своего паломничества к «Херши» в Пенсильванию я не встречал ничего подобного.

И с этими словами он вновь принялся за торт, с наслаждением смакуя последний дегустационный образец. Вдруг Элизабет заметила четверых подростков, идущих вразвалку мимо. Все четверо были одеты в спортивные пиджаки с эмблемой клуба «Канзас-Cити Чифс». Элизабет повернулась к Квинту.

– А тебе не жалко было оставлять футбол? – вдруг спросила она.