Сердцу не прикажешь

— Это трудно объяснить, — неуверенно ответила Марсия, словно испугалась того, что сказала. — Я имела в виду, что Джасмин Френч сможет представить себе одновременно как прошлое, так и будущее Грейлинга, она способна в единой картине увидеть всю историю этого дома и семьи. Вы и я — лишь небольшая частичка дня сегодняшнего. А сколько всего может произойти завтра, не так ли? Не меньше, чем в прошлом. И хотя многое уже забыто и утрачено, все это составляет общую картину. Боюсь, мне не удалось достаточно четко выразить свою мысль.

— Мне кажется, я вас понял, — поддержал ее Малколм.

Поистине это утро было полно сюрпризов. Он и не подозревал, что Марсии приходят в голову рассуждения подобного рода, но, подумав, вдруг ясно представил себе то, о чем говорила Марсия.

Перед его мысленным взором прошла история. Он видел, как строился дом и в нем поселился первый лорд Грейлинг, а за ним широкой, змеящейся меж берегов рекой текли поколения Грейлингов: сыновья, дочери наполняли отчий дом, а затем улетали из гнезда в большой мир. За ними следовали другие, пока наконец, чисто случайно, в этих древних стенах не оказался и он, Малколм, а рядом с ним его жена, Марсия.

Джасмин Френч вдруг представилась сидящей на вершине высокого холма, а перед ней раскинулась панорама: вся история Грейлингов — прошлое, настоящее и будущее.

Его мысли прервал вопрос Марсии, он долетел до него словно издалека:

— А кто после вас унаследует поместье, Малколм?

В начале первой недели июля в Грейлинг приехала Джасмин Френч. Как только она в дорожном коричневом костюме вышла из автомобиля, Марсия, сбежав с крыльца, бросилась ей навстречу.

Джасмин была искренне взволнована встречей с нею, а обстановка, в которой произошла эта встреча, убедила ее в материальном благополучии девушки, что очень обрадовало и успокоило писательницу.

Она была готова от всего сердца обнять и поздравить Марсию, пока не увидела Малколма, а потом их с Марсией рядом. И тут Джасмин охватило сомнение, а потом и недоумение.

Зрелые годы и житейский опыт сделали ее строгим судьей человеческих характеров. Нередко ее проницательность надолго лишала покоя многих из тех, с кем ей доводилось встречаться.

Она неохотно покидала свой дом, но письмо Марсии и прозвучавшая в нем настоятельная просьба погостить у нее заставили Джасмин принять приглашение и приехать в Грейлинг.

В письме Марсия очень коротко сообщала о своем браке, даже не пыталась что-либо рассказать о муже, зато не поскупилась на выражения восторга, описывая его старинное поместье.

В конце письма она, однако, добавила:

«Пожалуйста, пожалуйста, приезжайте. Вы мне так нужны».

Это было подобно крику о помощи, и Джасмин не могла не отозваться.

Она уже видела светящееся радостью лицо Марсии и готовилась искренне пожелать новобрачной счастья.

Бывая ежегодно в Каннах, Джасмин Френч успела привязаться к Марсии и, когда они потом надолго расставались, часто думала о ней.

Поскольку Джасмин воспитала кучу собственных братьев и сестер и много общалась с молодежью, ей при первой же встрече с девушкой достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она несчастна и, возможно, переживает крах своих иллюзий.

После более длительного общения с Марсией Джасмин узнала, как тяготит бедняжку ее вынужденное заточение на юге Франции. Марсия тосковала по Англии и чахла, как растение, пересаженное в чужую почву.

Приезжая в Канны, Джасмин Френч как могла скрашивала монотонную жизнь девушки, приглашала ее к себе на виллу, давала ей читать книги, много рассказывала об Англии, ее сельских пейзажах и деревушках и наблюдала, как от ее рассказов загораются глаза Марсии, которая слушала ее как зачарованная.

Однако Джасмин не видела возможности чем-то помочь своей молоденькой поклоннице. На Ривьере много говорили об ее отце, полковнике Флетчере, и мисс Френч, которой не нравились все эти пересуды и сплетни, не торопилась знакомиться с ним.

Прочитав в «Таймс» извещение о браке Марсии, она испугалась, что девушку все же подцепил в поисках развлечений какой-нибудь беспутный отпрыск английских пэров.

Угадав подлинную, еще не разбуженную глубокую натуру Марсии, Джасмин опасалась, что человек, которого прельстила красота девушки, вполне возможно, ошибочно представлял себе ее характер.

Но, разузнав побольше о Малколме — его возраст, то, что он из старинного уважаемого рода, — Джасмин успокоилась и порадовалась, что хоть кому-то заслуженно повезло. Сама она уважала в Марсии сдержанность и врожденный такт. За все время их знакомства она не услышала от нее ни слова о ее бедах и несчастьях и ни единой жалобы на родителей или критического слова в их адрес.

Теперь же умной и проницательной Джасмин и десяти минут пребывания в поместье оказалось достаточно, чтобы почувствовать неладное.

Марсия изменилась, это сразу же бросалось в глаза, но не таких изменений ждала Джасмин.