Серебряная богиня

Доктору Аллару потребовались считанные минуты, чтобы добраться до комнаты Франчески. Он вбежал и застыл на месте как вкопанный при виде женщины, снова величавой и прекрасной, которая изголодавшимся взглядом, словно черная пантера, изготовившаяся к прыжку, неотрывно смотрела на своего ребенка. Возбужденная выбросом адреналина в кровь, она кружила вокруг перепуганной, но остававшейся непреклонной медсестры.

Мягко, тщательно скрывая волнение, охватившее его, доктор проговорил:

— Ну, мамаша, мы, кажется, пошли на поправку? И начали заводить себе друзей?

— Доктор Аллар, что здесь происходит? Эта сумасшедшая отказывается отдать мне моего собственного ребенка!

— Сестра Анни, вы можете передать Маргариту ее матери. И не оставите ли вы нас на минуту?

Сестра молча протянула ребенка матери и вышла. Маленькую Маргариту пеленали свободно, в мягкие пеленки; выпростанные из фланели крошечные, едва-едва начавшие полнеть ручки и ножки весело сучили, словно малышка радовалась солнечному теплу и слабому ветерку. Девочка была необыкновенно хороша собой, просто прелесть, совсем малюсенькая, но с уже вполне определившимися чертами лица, и даже усталые врачи и сестры обязательно задерживались, проходя мимо колыбельки, чтобы полюбоваться этим созданием.

Доктор Аллар внимательно следил за Франческой, вглядывавшейся в глаза дочери.

— Кто ты? — спросила она.

Привлеченная человеческим голосом, Маргарита перестала оглядываться по сторонам и посмотрела прямо в лицо матери, а потом, к немалому ее изумлению, улыбнулась.

— Она мне улыбнулась, доктор!

— Ну конечно же.

— Доктор, что это за вздор насчет того, что меня нельзя оставлять одну с ребенком? Я просто не в состоянии понять это.

— Вы плохо себя чувствовали, княгиня, и до сегодняшнего дня отказывались брать ее на руки.

— Но это невозможно! Смешно… просто смешно. Мне в жизни еще не приходилось слышать подобной чепухи. — Франческа разглядывала доктора так, будто никогда прежде с ним не встречалась. — Я не понимаю, что здесь происходит, однако мне это вовсе не нравится. Где мой муж? Доктор, позвоните князю Валенскому и велите ему сейчас же приехать сюда, — приказала она. — И скажите, где мое второе дитя… Я желаю подержать его на руках тоже.

— Меньшая из ваших дочерей все еще находится в инкубаторе, — быстро ответил доктор.

Не могло быть и речи о том, чтобы мать навестила вторую дочку, у которой только сегодня опять были конвульсии, второй раз с момента рождения. Жалкий вид больного ребенка мог так расстроить мать, что она вновь впала бы в депрессию. Ничто не свете не могло вынудить доктора на подобный риск.

— Где находится инкубатор, доктор? — спросила Франческа, направляясь к двери с Маргаритой на руках.

— Нет, мадам, я вам это запрещаю. Вы еще не настолько оправились и окрепли, как вам кажется. Вы имеете хоть какое-то представление о том, сколько времени вы уже находитесь здесь, моя дорогая леди?

Франческа в замешательстве остановилась.

— Сколько? Я не совсем уверена, возможно, недели две.

— Нет, почти девять. Целых девять недель. Это то, что вы, американцы, называете «порядочный срок», — ласково проговорил доктор, видя, что его пациентка, похоже, отказалась от мысли немедленно идти в инкубатор.

Франческа села, все еще продолжая прижимать к себе ребенка. У нее было ощущение, что все это время она находилась в каком-то далеком скучном месте, унылом и бесцветном, как зимний дождь, где-то в затерянном мире, в котором смутно вычленяемые события мелькали перед взором, будто наблюдаемые издалека расплывчатые образы театра теней. Но целых девять недель! Неожиданно она каждой жилкой ощутила, как силы оставляют ее, и молча протянула ребенка доктору.

Аллар поспешил воспользоваться благоприятным моментом.

— Вам надо восстанавливать силы, прежде чем наносить визиты.

Франческа устало кивнула, соглашаясь.

— В течение недели, а может быть, и меньше, если вы, разумеется, не станете перегружать себя. Вам предстоит еще проделать немалый путь, чтобы вернуться к нормальному состоянию. Ну а теперь — довольно разговоров на сегодня. Вы должны постараться поспать, хорошо?

Он поднес к ней ребенка, и Франческа скользнула губами по самому соблазнительному местечку у всех грудных детей, по нежным складочкам кожи там, где намечалась шея.

— Она еще раз навестит вас ближе к вечеру, и вы сами дадите ей еще одну бутылочку с молоком, — пообещал доктор и, открыв дверь, впустил ожидавшую за ней сестру. Он передал ей ребенка, снова и снова приговаривая про себя: «Слава богу! Слава богу!»

* * *

Как только позвонил доктор, Стах помчался в клинику со скоростью девяносто пять миль в час. Все последние недели он каждый день проводил по многу часов рядом с Франческой, пытаясь достучаться до ее сознания сквозь отчужденное молчание, безмерное равнодушие, будто толстое, невесть откуда взявшееся облако, окутавшее и скрывшее от него женщину. Его надежды подкреплялись ежедневными визитами, которые «наносила» своей матери Маргарита по приказанию доктора Аллара, независимо оттого, реагировала та на них или нет.