Серебряная богиня

— Вздор. Ты ходишь на танцы с Марком Горовицем, который без ума от Жанет, а она не любит танцевать; ты ездишь кататься верхом с этим гомиком Джином; ты ходишь в кино с кем попало, но обязательно в толпе; ты позволяешь Тиму Россу покупать тебе пиццу, а он настолько влюблен в тебя, что счастлив был бы заплатить даже за твою колбасу с перцем; ты ездишь в китайский ресторан в Сан-Франциско с тремя девицами… подумать только, в то время как любой, самый привлекательный парень в колледже готов бежать за тобой на край света! Я уж не говорю про всех тех мужиков, с которыми я тебя знакомила, когда мы ездили к нам домой на каникулы! Самые завидные женихи Гросс-Пойнта, включая этих очаровательных задниц, моих братцев, были высокомерно отвергнуты тобой. А те, с которыми ты встречалась летом у Анабель? Я видела письма, которые они тебе шлют, а ты даже не соизволишь на них ответить. Что с тобой? — закончила, подбоченившись под своим пончо, Кики, в негодовании сверкая глазами.

Внезапно посерьезнев, Дэзи взглянула на подругу. Кики уже затевала этот разговор года два назад, и совершенно очевидно, что поднятая ею тема настолько всерьез волнует ее, что она способна начать действовать. А уж если Кики возьмется за дело, то она сумеет освободить… хоть самого Наполеона с острова Эльба.

— О'кей, ты права. Я действительно не желаю связываться ни с одним мужчиной. Я не хочу, чтобы кто-то посторонний приобрел хоть какую-то власть надо мной. Я не желаю близости ни с одним мужчиной. Меня выводит из себя, если они считают себя вправе поцеловать меня просто потому, что мы вместе провели вечер. Какого дьявола, кто их об этом просит, кто им это позволяет?! Как они смеют вести себя так, будто я им чем-то обязана?!

— Ладно, смотри на все это проще, успокойся, никто не говорит о подобных вещах. Предполагается, что тебе должна нравиться физическая близость с парнями. Или тебе в детстве не рассказывали об этом? Разве я не просвещала тебя на этот счет?

— Но мне вовсе не нравится это, я совершенно не желаю пробовать это, вот в чем дело. Ты должна понять это раз и навсегда, — сказала Дэзи, подводя итог разговору.

— Ты права, я должна, но вряд ли мне это удастся.

— Постарайся, — посоветовала ей Дэзи.

С первого дня появления Дэзи в Санта-Крусе самые разные молодые люди досаждали ей своими нежными чувствами, но, по мере того как у нее оставалось все меньше свободного времени, их обожание стало вызывать у нее не больше волнения, чем забытая в прачечной рубашка. Ни одному из них она не подала ни малейшей надежды на возможность обладания ею, отвергая их любовь.

К девятнадцати годам красота Дэзи расцвела. Ее необыкновенные серебристые волосы, которые она никогда не стригла и лишь изредка подрезала не более чем на полсантиметра, почти достигали талии. Как Дэзи ни старалась укротить их, заплетал в косу, завязывая в пучок или перетягивая ленточками, все равно более короткие пряди выбивались и курчавились у неб на шее, висках и ушах, образуя сияющий ореол вокруг лица. Кожа ее сохраняла теплый оттенок спелой груши, унаследованный ею от Франчески, а глаза ее разили мужчин наповал. Огромные, бархатистые и бездонные, они неизменно притягивали, оставаясь загадочными. Хороши были и се соболиные брови, добавлявшие красоты ее лицу. По мере того как Дэзи становилась старше, линия ее пухлых славянских губ — единственное, что, помимо цвета волос, делало ее похожей на Стаха, — становилась более жесткой. В Санта-Крусе она еще продолжала расти, но на ее фигуре не сказалась университетская пища. Дэзи оставалась такой же стройной и гибкой, как прежде. Каждый день, невзирая на погоду, она скакала верхом, и у нее сформировались сильные, но изящные руки, плечи, икры ног и бедра, свойственные наездникам. Ее груди немного увеличились в объеме, но остались такими же высокими и упругими, как и четыре года назад.

Они обе, Кики и Дэзи, носили собственную униформу, которую придумали себе при поступлении в университет: джинсы и свитера ручной вязки, причем джинсы должны были выглядеть как можно потрепаннее, а свитера и кофты напоминали кольчуги из древних времен. Валенская и Кавана стали живыми легендами кампуса, где каждый был своеобразной личностью, но эти девушки выделялись среди всех своей внешностью и взглядами, не говоря уже о Тезев. спавшем у них в комнате и сопровождавшем их повсюду. Единственным местом, куда псу по требованию остальных студентов вход был воспрещен, оставалась столовая.