Серебряная богиня

Хотя ему до сих пор еще не удалось найти ни одной относительно приемлемой кандидатуры, но зато он, по крайней мере, точно знал теперь, кто ему заведомо не нужен. Закончив в очередной раз перебирать в памяти всех девиц, с которыми его знакомили за последние четыре месяца, и опять отвергнув их всех, Рэм погрузился в сон.

На следующее утро, прихватив одно из своих замечательных ружей, он вышел пройтись. Рэм намеревался проверить — хотя бы символически — состояние изгородей вокруг своих владений, хотя, конечно, он вряд ли сумел бы обойти более трехсот шестидесяти четырех гектаров своих угодий без помощи управляющего и его людей. Но сама мысль прогуляться по собственной земле доставляла ему удовольствие.

Даже теперь, в самом начале февраля, когда до первой зелени было еще далеко, в воздухе ощущался запах еще не скорой весны. Но Рэм не замечал этого. Его мысли были заняты недавно прочитанной им статьей Квентина Кру, в которой тот подсчитал, что человек, зарабатывающий двести пятьдесят фунтов в неделю и не тратящий на себя ни единого шиллинга, даже за время, прошедшее с Распятия Христова, не способен скопить состояние, равное тем, каким владеют герцоги Вестминстерский, или Букленч, или граф Кадоген. Сейчас в Англии насчитывается девятнадцать герцогов, каждый из которых владеет более чем четырьмя тысячами пятьюдесятью гектарами, подумал Рэм. Да, только в Англии земля — это состояние, но лишь до тех пор, пока правительство не истощит его с помощью налогов. Крупные частные состояния в Британии просуществуют недолго, в лучшем случае до конца моей жизни или даже того меньше, подумал Рэм. Но он давно предвидел подобные изменения и вкладывал столько средств за рубежом, что теперь, даже вынужденный покинуть Англию и оставить там все свое имущество, он все равно останется очень богатым.

Должна ли его будущая жена быть богатой, спрашивал он себя. Нет, благодаря его предусмотрительности, это вовсе необязательно. А требуется ли от нее абсолютно безупречное происхождение? Несомненно, принадлежность к добропорядочной семье является минимальным требованием. Должна ли она быть девственницей? На этот вопрос Рэм тоже твердо отвечал: «Да». Хотя в наши дни подобное требование кому-то могло показаться старомодным, но в сознании Рэма прочно укоренился образ невинной девушки, не испорченной лондонскими сезонами, еще не вполне сформировавшейся, которая обожала бы его и преклонялась перед ним. Да, именно такую жену он искал.

Рэм обернулся, чтобы полюбоваться своим домом.

Впечатления, подобные тем, что он испытывал, глядя на Вудхилл, но значительно более сильные, Рэм вынес из своей недавней деловой поездки в Германию.

Там он был приглашен в гости в старинный баварский замок, которым владел его партнер по бизнесу. В этом замке сменилось двадцать два поколения старинного рода, существовавшего невзирая на войны, эпидемии и другие исторические потрясения.

Сидя за ленчем со своими любезными хозяевами, Рэм обратил внимание на проезжавших верхом в сопровождении грума по противоположной стороне лужайки перед домом двух девочек лет одиннадцати и тринадцати.

— Наши дочери, — указал в сторону окна барон, не сумевший скрыть своей гордости за этим небрежным жестом, и продолжил объяснять Рэму, почему ни один человек из списка номер один Альманаха Гота не может сочетаться браком с особой, не включенной в перечни номер один и два, не утратив при этом своих королевских прерогатив. Этот экскурс мало занимал Рэма, но перед его мысленным взором навсегда остались образы мимолетно увиденных им девочек, таких чистых и невинных, будто они только что сошли со старинного гобелена.

К сожалению, он не мог жениться на какой-нибудь немецкой девушке. Этот вопрос не подлежал обсуждению. Не имело никакого значения, насколько хорошо она воспитана и бегло говорит по-английски, к какому древнему германскому роду принадлежит и сколь высоки все ее остальные достоинства: в Англии на нее все равно смотрели бы как на иностранку. Даже сам он, князь Джордж Эдвард Вудхилл Валенский, прямой потомок Рюрика, по-прежнему считался «каким-то иностранишкой» в представлении всего этого нетитулованного дворянства.

Рэм пожал плечами и продолжил прогулку. Он без всякого возмущения констатировал тот непреложный факт, что ему с его недостаточно укорененным английским происхождением ни в коем случае нельзя брать в жены неангличанку. По его мнению, даже королеве Виктории так и не удалось избавиться от пятна, появившегося на ее репутации в связи с национальностью принца Альберта, немца по происхождению.

Пока Рэм угрюмо разбирал в уме достоинства некоторых, наиболее заслуживающих внимания посемнадцатилетних красавиц, ему неожиданно пришло в голову, что следовало бы обратить свой взор на семнадцатилетних девушек. Восемнадцать лет — слишком сложный, слишком своевольный, упрямый и эгоистичный возраст. К восемнадцати годам девушка уже испорчена, решил Рэм, сорвав веточку с молодого дуба и невидящим взглядом разглядывая начавшие набухать почки.