Серебряная богиня

Стах провел дочь к их столику с гордым видом собственника, чего он не в силах был скрыть. Он обожал Дэзи до такой степени, что порой это чувство пугало его самого. Много лет назад он понял, что очень опасно вкладывать весь капитал своих чувств в другое человеческое существо, но оказался беспомощен перед простым фактом существования ненаглядной дочери, этого сокровища, которое однажды уже почти потерял, этого упрямого, дерзкого, милого создания женского рода, в которое он влюбился с первого взгляда так, как не любил за всю жизнь ни одну женщину.

В Дэзи Стах видел свою навсегда оставшуюся в прошлом невинную, полную надежд юность, которая возвращалась теперь к нему только в мечтах или в те редкие, длившиеся всего несколько секунд мгновения, что человек испытывает сразу после пробуждения, когда краски вокруг неправдоподобно ярки и его охватывает ощущение беспричинного счастья.

Облаченный во фрак официант вручил Дэзи белую карту меню, хотя за три года совместных воскресных завтраков с отцом она выучила меню наизусть.

— Итак, княжна Дэзи, — любезно приветствовал ее метрдотель, — каков будет ваш выбор сегодня?

— С чем у вас пирожок «Мэнтенон»? — спросила она.

— Мелко рубленные яйца, смешанные с протертыми грибами и майонезом, в маленькой корзиночке из слоеного теста.

— Дэзи, ты уже ела яйца на завтрак. Почему бы тебе не начать с шотландской лососины?

— Она значится в разделе «экстра», папа, — угрюмо упрекнула его Дэзи.

Стах лишь вздохнул. Сколько раз он убеждай ее, что она смело может заказывать из этого раздела меню, но все напрасно. Привычка к бережливости, приобретенная в раннем детстве, не покидала ее даже в этом фешенебельном ресторане, где итоговый счет всегда настолько поражал воображение, что одно-два дополнительных блюда из раздела «экстра» прошли бы незамеченными. Она ходила с отцом в «Коннот» просто потому, что он водил ее сюда, но ничто не могло заставить ее заказать что-нибудь сверхдорогое, как бы соблазнительно ни называлось блюдо.

— Если позволите, — сказал метрдотель, — то сейчас сюда подкатят тележку с холодными закусками, чтобы вы могли выбрать. А еще я порекомендовал бы запеченных омаров с зеленью. Мы только что получили превосходную партию из Франции.

— Они еще живые? — спросила Дэзи.

— Конечно. Их нужно готовить живыми.

— В таком случае я закажу ланкаширское рагу, — заявила Дэзи, считавшая, что она сама не должна быть непосредственной причиной смерти хотя бы одного омара, а другие пусть поступают как знают.

Ленч наконец был заказан, и Стах с Дэзи развлекались легкой беседой, которой отец наслаждался. Мало-помалу он приучал дочь к своему миру, а она, в свою очередь, сообщала ему о всех важных событиях школьной жизни и рассказывала о проделках своих подруг. Но сегодня Дэзи занимала одна мысль.

— Как по-твоему, отец, я должна выполнять задания по математике? — спросила она.

— Естественно, ведь этот предмет входит в школьную программу, не так ли?

— Да, но я ее ненавижу, а потом — я не могу и учить математику, и как следует заниматься своим новым пони.

— На пони требуется не более получаса, ты прекрасно знаешь, — сказал Стах. — У тебя остается предостаточно времени на математику.

Дэзи — прирожденный полемист, тут же отставила аргумент с Мерлином.

— Анабель говорит, что не видит никакого смысла в том, чтобы я изучала математику. Она сама никогда ее не учила и, по ее словам, ничего от этого не потеряла. Анабель сказала, что ей никогда в жизни не приходилось проверять счета, а единственное назначение математики — именно в этом и еще в том, чтобы убедиться, насколько продавец рыбы обсчитывает тебя. Но если сказать ему об этом, то тебе не видать больше самой лучшей рыбы, поэтому все равно приходится мириться с его жульничеством.

— Итак, Анабель становится для тебя авторитетом в вопросах образования?

— Анабель для меня авторитет и во многом другом, — с достоинством заявила Дэзи. — Но если ты сумеешь назвать мне три причины, по которым я обязана учить математику, то я, так и быть, постараюсь, хотя мне кажется, что у меня не все в порядке с той извилиной в мозгу, которая нужна для этого.

— Я тебе назову только одну уважительную причину, поскольку не вижу необходимости искать другие. Леди Олден требует, чтобы все девочки в ее школе изучали математику, вот и все.

После десерта, пока Стах пил кофе, официант, как обычно, принес и поставил на стол серебряную вазу с миниатюрными сладостями — свежей клубникой в шоколаде, крошечными эклерами, засахаренной вишней. Каждая сладость лежала в отдельной бумажной розетке.

Стах с отсутствующим видом смотрел куда-то в сторону, а Дэзи проворно складывала по одной штучке этих деликатесов в свою маленькую сумочку, в которой специально для этого предусмотрительно расстелила свой носовой платок. Когда она впервые проделала этот номер, Стах пришел в ужас:

— Дэзи! Настоящая леди может съесть за столом сколько пожелает, но никогда ничего не забирает со стола с собой!

— Это не для меня.

— Ох! — Стах сразу понял, кому предназначались сладости.