Серебряная Игла (СИ)

Кайлер смотрит на меня в упор и проклятое нехорошее предчувствие превращает мой желудок в камень. Так было когда отец Брайна допрашивал меня перед тем, как за мной явились таумати, так было и совсем недавно, когда я друг стала невидимой около каменной колонны в подвалах Аринг-холла.

— В этом доме, где жили мои невинно убитые родители, я клянусь тебе их именами, что ты не выйдешь отсюда, пока не расскажешь мне все, что знаешь. Даже если мне придется посадить тебя на цепь.

— Йоэль, зачем ты продолжаешь называть их родителями? - Кайлер морщится, как будто я снова задела его за живое. - Ты слишком умна, чтобы не понимать очевидного - вы с ними не одной крови. Тебя не могло породить ни наследние Старшей крови, ни тем более грязная кровь смертных. Ты - наследие Взошедших.

Кажется, теперь я вспомнила, что такое скола.

Новое от 04.05. Глава тринадцатая (1)

Глава тринадцатая

Много лет назад

— Однажды, когда я выросту и сбегу - вы будете плакать! - всхлипываю себе под нос, сидя взаперти в темной пустой комнате, где так холодно, что стынут даже зубы. - Вам всем будет плохо без меня! Но вы поймете это, только когда меня уже не будет!

Хочется пнуть что-то, но под пятками - только шершавый каменный пол, а впереди - пустота, наполненная пылью, танцующий в узком луче лунного света. Он - мой единственный «посетитель» за последние дни, но даже он уйдет вместе с рассветом, и я снова останусь одна.

В этот раз меня наказали за то, что без разрешения прокралась в отцовскую библиотеку. Он этого не любит. Особенно, когда в его святая святых забираюсь я, потому что Тэоне разрешается ходить где угодно и когда угодно. Но она среди книг - редкий гость. Ни разу не видела, чтобы она вообще читала, так что не уверена, способна ли ее красивая голова л на эти простые «мозгодвижения».

На этот раз мне удалось стащить странную книгу.

Темную, пыльную, засунутую в дальний ряд, о существовании которого я узнала только когда сняла книги с первых двух. Нашла черную книгу без названия на корешке и, конечно же, мои загребущие руки зачесались от желания ее полистать. А когда я, наконец, добыла свое сокровище и развернула страницу, то обнаружила, что все они исписаны мелкими символами. Очень странными, потому что некоторые приходилось перечитывать по несколько раз, чтобы они сложились в связные слова.

Я так увлеклась этим занятием, что совершенно забыла о существовании внешнего мира и очнулась только когда чья-то рука схватила меня за шиворот и рванул вверх. Да так резко и сильно, что у меня хрустнуло в затылке и на несколько мгновений потемнело в глазах.

— Ах ты маленькая дрянь, - шипит над ухом разгневанный голос отца.

Я яростно болтаю ногами в воздухе, одновременно пытаясь вырваться и дотянуться до пола, потому что воротник моего простого домашнего платья подтянулся до самого горла, почти как удавка. Но у отца всегда была железная хватка. В особенности, когда дело доходило до порки младшей дочери - меня.

Но брыкаюсь я не долго - он сам отшвыривает меня в сторону, и я, прокатившись кубарем по полу, ощутимо прикладываюсь спиной к стене. И на какое-то время снова не вижу ничего, кроме размытой темноты.

Шорох. Его тяжелый шаги с характерный прихрамыванием на правую ногу.

Пока растираю глаза кулаками, краем уха слышу, как хрустят его суставы, пока он, согнувшись надвое, поднимает с пола странную книгу. Захлопывает ее так резко, что противный звук беспощадно ударяет в барабанные перепонки.

— Где ты это нашла?! - кричит он, превозмогая свой вечный не проходящий ни на день кашель. - Откуда у тебя эта книга, мелкая дрянь?!

О том, что на этот раз я действительно сделала что-то плохое, понимаю по тому, что из трех своих фраз, обращенных ко мне, он дважды назвал меня дрянью. Отец вообще редко называет меня по имени, предпочитая обращаться как-то обособленно. «Эй, ты» - самый распространенный вариант. Но чаще просто «девочка». Как к детям наших слуг и поварятам. Хотя даже своих гончих называет по именам, используя для каждой десяток милых кличек, как будто от этого они станут рожать ему еще более мордатое потомство.

— Откуда. У тебя. Эта. Книга, - по словам повторяет он, и сует мне под нос пыльный черный том.

— Там, - тычу пальцем на выпотрошенную собою же полку. - Я просто взяла ее почитать, папа. Я не собиралась ее портить или красть, кляну…

Он наотмашь со всего размаха бьет меня по голову, и последнее, что я вижу, прежде чем потерять сознание - беспощадно поцарапанные бронзовые наконечники его старых ботинок.

А когда я пришла в себя, то вокруг были уже знакомые мне стены моей лично темницы - комнаты на самом верху, как будто специально предназначенной для того, чтобы запирать в ней непослушных детей.