Серебряная ива

Мы замолчали. Она опустила голову. «Мы больше не увидимся. Вы уедете». – «Я буду приезжать. Посмотрите: ваше кольцо». Я расстегнул тужурку и показал ее черное кольцо на цепочке вокруг моей шеи. А. А. тронула кольцо. «Это хорошо, оно вас спасет…»

С первым поездом я уехал в Англию.

Борис Васильевич Анреп. Из воспоминаний

* * *

Я в этой церкви слушала Канон
Андрея Критского в день строгий

и печальный,

И с той поры великопостный звон
Все семь недель до полночи пасхальной
Сливался с беспорядочной стрельбой,
Прощались все друг с другом на минуту,
Чтоб никогда не встретиться… И смуту
. .. судьбой.

1917

Петербург. Боткинская, 9

* * *

А ты теперь тяжелый и унылый,
Отрекшийся от славы и мечты,
Но для меня непоправимо милый,
И чем темней, тем трогательней ты.

Ты пьешь вино, твои нечисты ночи,

Что наяву не знаешь, что во сне,
Но зелены мучительные очи, —
Покоя, видно, не нашел в вине.

И сердце только скорой смерти просит,

Кляня медлительность судьбы.
Все чаще ветер западный приносит
Твои упреки и твои мольбы.

Но разве я к тебе вернуться смею?

Под бледным небом родины моей
Я только петь и вспоминать умею,
А ты меня и вспоминать не смей.

Так дни идут, печали умножая.

Как за тебя мне Господа молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты не мог ее убить.

22 июля 1917

Слепнево

* * *

С первым звуком, слетевшим с рояля,
Я шепчу тебе: «Здравствуй, князь».
Это ты, веселя и печаля,
Надо мной стоишь, наклонясь,

Но во взоре упорном и странном

Угадать ничего не могу,
Только в сердце моем окаянном
Золотые слова берегу.

Ты когда-нибудь, скукой томимый,

Их прочтешь на чужом языке
И подумаешь: мне серафимы
Оснащают корабль на реке.

1917

Живи Анреп в России, от роковой страсти первой поэтессы серебряного века очень скоро и следа б не осталось. Но он в год знакомства с Ахматовой (весна 1915-го) проживал в Англии, в Петербурге бывал редко, по служебной надобности (как подданный Российской империи и офицер запаса, Борис Анреп в войну, в 1915 г., был призван в армию).

Возвращаясь ранней весной 1917 года из Петербурга в Лондон, Анреп вскружил голову жене родного брата. Жениться на ней он не мог, поскольку был женат, и уже вторым браком, однако не растерялся, а поселил свояченицу в своем лондонском доме на положении запасной наложницы. Вполне вероятно, что эта история дошла до Анны Андреевны; ее могла просветить на сей счет первая жена Бориса Васильевича Юния Анреп, с которой Ахматова была в приятельских отношениях. Во всяком случае, летом 1917 года отношение Анны Андреевны к Анрепу необъяснимо меняется. Об этом свидетельствуют следующие стихи:

Ты – отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну.
Наши песни и наши иконы,
И над озером тихим сосну.
Для чего ты, лихой ярославец,
Коль еще не лишился ума,
Загляделся на рыжих красавиц
И на пышные эти дома?
Так теперь и кощунствуй, и чванься,
Православную душу губи,
В королевской столице останься
И свободу свою полюби…

Дата написания – июль 1917-го– политический подтекст отменяет; он будет закреплен за этим знаменитым текстом позднее, после его опубликования в левой газете «Воля народа» в апреле 1918-го, когда слова отступник и белоэмигрант станут синонимами.

* * *