Серебряная ива

И через все, и каждый миг,
Через дела, через безделье
Сквозит, как тайное веселье,
Один непостижимый лик.
О Боже! Для чего возник
Он в одинокой этой келье?

1910-е годы

* * *

Сочтенных дней осталось мало,
Уже не страшно ничего,
Но как забыть, что я слыхала
Биенье сердца твоего?
Спокойно знаю – в этом тайна
Неугасимого огня.
Пусть мы встречаемся случайно
И ты не смотришь на меня.

1910-е годы

* * *

Угадаешь ты ее не сразу
Жуткую и темную заразу,
Ту, что люди нежно называют,
От которой люди умирают.

Первый признак – странное веселье,

Словно ты пила хмельное зелье,
А второй – печаль, печаль такая,
Что нельзя вздохнуть, изнемогая,

Только третий – самый настоящий:

Если сердце замирает чаще
И горят в туманном взоре свечи,
Это значит – вечер новой встречи…

[Ночью ты предчувствием томима:

Над собой увидишь Серафима.
А лицо его тебе знакомо…
И накинет душная истома

На тебя атласный черный полог.

Будет сон твой тяжек и недолог…
А наутро встанешь с новою загадкой,
Но уже не явной и не сладкой,

И омоешь пыточною кровью

То, что люди назвали любовью.

1910-е годы

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

1

Подушка уже горяча
С обеих сторон.
Вот и вторая свеча
Гаснет, и крик ворон
Становится все слышней.
Я эту ночь не спала,
Поздно думать о сне…
Как нестерпимо бела
Штора на белом окне.
Здравствуй!

2

Тот же голос, тот же взгляд,
Те же волосы льняные.
Все как год тому назад.
Сквозь стекло лучи дневные
Известь белых стен пестрят…
Свежих лилий аромат
И слова твои простые.

1909 или весна 1910

* * *

Я не люблю цветы – они напоминают
Мне похороны, свадьбы и балы,
Для ужина накрытые столы
. .
Но лишь предвечных роз простая красота,
Та, что всегда была моей отрадой с детства,
Осталась и досель единственным наследством,
Как звуки Моцарта, как ночи чернота.

1910-е годы

Царское Село

* * *

Если в небе луна не бродит,
А стынет – ночи печать…
Мертвый мой муж приходит
Любовные письма читать.

В шкатулке резного дуба

Он помнит тайный замок,
Стучат по паркету грубо
Шаги закованных ног.

Сверяет часы свиданий

И подписей смутный узор.
Разве мало ему страданий,
Что вынес он до сих пор?

1910-е годы

* * *

В год своего замужества (апрель 1910-го), прощаясь со старой жизнью и уверив себя, что Гумилев – ее судьба, Анна уничтожила не только детские стихи, но и переписку. По чистой случайности сохранились лишь десять писем к Сергею фон Штейну, мужу ее старшей, рано (в 1 не эти полудетские письма, мы почти ничего и не узнали бы о необычайно важной в судьбе Анны поре: от лета 1905-го до весны 1910-го.

Анна Ахматова – Сергею фон Штейну

1

1906 г., Киев

Мой дорогой Сергей Владимирович…

Ваше письмо бесконечно обрадовало меня… тем более что более одинокой, чем я, даже быть нельзя… Хорошие минуты бывают только тогда, когда все уходят ужинать в кабак или едут в театр, и я слушаю тишину в темной гостиной… Ко мне здесь все очень хорошо относятся, но я их не люблю. Слишком мы разные люди. Я все молчу и плачу, плачу и молчу. Это, конечно, находят странным…

С августа месяца я день и ночь мечтала поехать на Рождество в Царское к Вале, хоть на три дня. Для этого я, собственно говоря, жила все это время…