«Серебряная кошка», или Путешествие по Америке

Виктор Полторацкий долго смотрел вслед улетевшей страннице. Я слышу, как он шепчет:

Пускай опять приснится мне
И эта чайка на волне,
И этот синий небосвод,
И этот белый пароход,
И за кормой волнистый след
Пускай мне снится много лет.

Виктор Васильевич не часто читает свои старые стихи. Я не спрашиваю, почему ему захотелось сделать это сейчас: то ли настроил его на грустный лад случай с птичкой, то ли потому, что на самой корме стоит маленькая Флоренс и, не отрываясь, глядит вдаль, туда, где бежит и бежит изумрудно-белый пенистый след от пакетбота.

Стоявший рядом серьезный, насупленный человек, как оказалось впоследствии, крупный американский бизнесмен, неожиданно произнес:

— А вы простые, обычные ребята…

Полторацкий и я начали иронически его переубеждать, заверяя, что всевозможные «коммунистические ужасы» спрятаны в наших чемоданах. Мистер задумался на секунду, а потом захохотал:

— Вы можете обвинить меня в чем угодно, даже в том, что я сам коммунист, но в ваших чемоданах ничего такого нет! Вы простые ребята, олл райт![3]

Он поднял палец вверх, как будто грозил кому-то, повернулся и крупно зашагал от нас прочь.

«Иль де Франс» шел океаном третьи сутки. Сколько раз уже описывали океан, сколько сравнений родилось у писателей по поводу его безбрежных просторов!

Я пытался отбросить все, что слышал, но не уверен, что не повторюсь. Прежде всего, когда глядишь с борта на зеленовато-серую равнину, невольно думаешь: «Ох, и глубоко здесь!», потому что под тобой колышется, перекатывается, будто вздыхает, неизмеримо огромная масса воды. Но главное «удовольствие» в океане — буря, или, как называют американцы, «харрикейн». Буря в океане — прежде всего дикой силы ветер. Он разбалтывает поверхность воды; она сперва перестает напоминать ровную, как скатерть, пустыню, становится серой холмистой степью, а потом — будто рядом с пакетботом начинает происходить диковинное рождение гор, на вершинах которых трепещут зыбкие снежные шапки.

Вспоминая эти малоприятные часы корабельной жизни уже в Америке, мы написали нашу первую коллективно-самодеятельную песенку:

По бушующим волнам Атлантики,
Получив в редакциях аванс,
Уплывало семеро романтиков
Пакетботом «Иль де Франс».

Здравствуй, ветра песенка печальная,

Терпкий вкус бургундского вина,
Путь-дорога трансконтинентальная
И чужая сторона.

Вовсе не на базе политической

По ночам, когда густел туман,
Ставил на попа нас Атлантический
Агрессивный океан.

Полевой на все смотрел критически,

Подводил дискуссиям итог.
Только океаном Атлантическим
Он руководить не мог.

Есть в этой песенке и еще некоторые строфы. Но поскольку они написаны в полемически-задорном тоне, вступает в свои права «черная кошка».

Только когда все кончилось, стало ясно, что мы попали в серьезный ураган. Было даже выбито несколько рам в салоне первого класса и ранены пассажиры. Кингсбери Смит — известный американский журналист — поспешил передать «сенсационную» новость на берег. Но радиосвязь прервалась, как только он начал диктовать заметочку: капитан попросил его не волновать людей на берегу и прервал разговор. Эти подробности мы узнали впоследствии из американских газет, так как члены команды решили не беспокоить пассажиров. И хотя «Иль де Франс» двое суток мяло, швыряло, разворачивало и трясло, все говорили, что это только «чуть штормит».

Капитан Жан Камилья в эти часы бури любезно принимал нас у себя в каюте, повел на мостик, рассказывал об истории судна. Он сказал, что «Иль де Франс» называют счастливчиком. Пакетбот плавает вот уже двадцать восемь лет и ни разу не был вынужден спускать свои спасательные шлюпки, согласно аварийным правилам. Эти правила во время бури мы изучили весьма основательно.

Но вот шторм стих. Еще сутки ходу по чистой воде — и вдали показался американский материк. Прошли меж двух плавающих американских флагов, миновали один за другим десятки различных маяков и маячков. И рядом с нами сначала в пятистах, затем в двухстах, а потом уже и в ста метрах вздыбились небоскребы, «поплыли» улицы Нью-Йорка.

Медленно и осторожно, будто на ощупь, шел «Иль де Франс» к берегу. К сожалению, статую Свободы нам не удалось увидеть. Иммиграционные власти, представители государственного департамента и полицейские повели нас куда-то вглубь пакетбота совершать формальности. Мы прощаемся с нашими попутчиками и вступаем на землю Америки.

ТАМ, ГДЕ ДЕЛАЮТ ДЕНЬГИ

Итак, мы в Америке. Отныне с нами следуют г-да Френк Клукхон, Эдмунд Глен и Эндрю Чихачев.