Серебряная лоза (СИ)

— Вот же дрянь хвостатая! — раздался вопль со двора. — Она опять меня обокрала!

Марту интересовало лишь содержимое сковороды, а Хитринка и Прохвост выбежали на эти крики. Они успели увидеть, как по пустоши катится прочь от дома, ныряя на ухабах, небольшая крылатая машина. Она всё набирала скорость, миг — и оторвалась от земли.

Хозяин насквозь пробежал опустевший сарай, задняя стена которого осталась поднятой, и кинулся с проклятиями вслед машине, но вскоре вынужден был остановиться, шумно отдуваясь. Тёмная точка вдали делалась всё меньше и наконец совсем исчезла в сером небе, лишь белый хвост ещё недолго указывал её путь.

— Что-то я не понимаю, — растерянно сказал Прохвост. — Погоди-ка…

Он вышел за ворота, и Хитринка проследила, как названый брат прошёл по дороге, затем наклонился. Остальное скрыл забор.

— Так вот о чём вы с ней сговорились! — раздалось у плеча.

Обернувшись, Хитринка увидела прямо перед собой искаженное гневом лицо хозяина и попятилась.

— Ни о чём мы ни с кем не сговаривались! — пробормотала она. — Эта мошенница обещала, что её друг по имени Карл даст нам машину, чтобы вместе ехать на север. Затем отговорилась подвёрнутой ногой и послала нас вперёд, а сама, значит, сбежала.

— Я уверен, Каверза скоро вернётся, — сообщил довольный Прохвост, прикрывая за собой калитку. — Вот, гитару свою оставила.

— Вернётся, как же! — прорычал хозяин. — Из того, что она вам наплела, правда лишь в том, что зовут меня Карлом. Ни о чём она со мной не толковала, ничего я ей не обещал, а в той машине места едва для двоих хватит, так что всех вас с собой брать эта плутовка и не думала. Ну, а теперь проваливайте, пока я не решил сдать вас страже! А третья ваша где? Дом небось подчищает!

И он, оттолкнув Прохвоста с дороги, поспешил внутрь. Сердце у Хитринки так и упало в пятки: Марта точно могла сейчас попасться на чём-то. Похоже, и Прохвост думал о том же.

— Ах ты помойный крысёныш! — донеслось со стороны кухни. — Да ты ж у меня всё пожрала! Как только в тощую тушку влезло?

— Какой я тебе крысёныш! Ослеп, что ли, дядя? — прозвенел тонкий голосок Марты. — И готовить ты не умеешь, ни к чему столько перца сыпать. А где Каверза? Мы скоро поедем?

Хозяин рухнул на колченогий табурет у стола, покачался, опёрся щекой на руку, поднял бровь и оглядел всех троих. Затем вздохнул.

— Ладно уж, — сказал он. — Наверняка я о том пожалею, и не раз, но желаю выслушать с самого начала, кто вы есть такие, что здесь забыли и куда собирались с Каверзой. Что она о своих делах докладывала? Люк прикройте, пока не свалились туда да ноги не переломали, а сесть можете вот на ящики. Ну, поведайте, как вас угораздило связаться с этой бешеной, на которой и пробу ставить негде.

Глава 17. Прошлое. О том, как оживили механического зверя

— Да чтоб тебя, — проворчал Карл, опуская прямо на очередной чертёж шкварчащую сковороду с яичницей. — Окочуриться решил прям тут, что ли, а я потом думай, куда деть тело да что Эдгарду сказать. Это у тебя сажа под глазами или тёмные круги? Выглядит мерзко.

Птица бродила тут же по столу, на день её выпускали из клетки. Увидев яичницу, немедленно заинтересовалась, попробовала на вкус.

— Кыш! — взмахнул руками Карл. — Зерна и рыбы тебе мало, что ли, тварь прожорливая?

— Мерзкий, — привычно ответил ворон, примерился и клюнул желток ещё раз.

Ковар потянул чертёж в сторону, пытаясь его спасти от сковороды и птичьих лап. Ворон потерял равновесие, захлопал крыльями, отскочил. Усевшись на край стола, нахохлился обиженно.

— Эх, — уныло сказал он голосом Ковара. — Как там Грета? Думаешь, у неё всё хорошо?

— Не лучшего ты выбрал собеседника, чтобы обсуждать любовные дела, я так тебе скажу, — сообщил Карл, пока хвостатый, пряча глаза от смущения, пытался загнать ворона в клетку. — Ешь лучше давай, пока не остыло. А то у тебя все кости пересчитать можно.

И уже от порога бросил ехидно:

— Грета? Надо же, какое необычное имя для хвостатой.

— Не твоё дело, — буркнул Ковар, принимаясь за еду.

При первом же визите Эдгарда Карл не утерпел и спросил:

— Ну и как же там Грета, не знаешь?

Хвостатый от стыда удрал в мастерскую и ничего не слышал, но Карл потом передал: живёт с отцом, уезжать отказалась. Не насмехался, и на том спасибо.

Каверза прижилась у них. Сидела тихо, убирала дом и двор, при любом шуме пряталась. Носила платья, которые хоть и шились на кого-то невысокого, всё равно болтались на ней до земли. Откуда у него женские платья, Карл не сказал.

Он отдал гостье комнату, которую прежде занимал, а сам перебрался к хвостатому — тот всё равно в мастерской, считай, дневал и ночевал.

По утрам у девчонки вошло в привычку, не открыв ещё толком глаза, заходить в сарай к Ковару и крепко его обнимать. Гнать её было неловко, а она могла так простоять и пять, и десять минут. И каждый раз вроде что-то порывалась сказать, но не решалась.

— Ты чего? — спросил наконец Ковар. — Случилось что? Может, помощь какая нужна?

— Да нет, я так… А можно… нет, ничего.

И не утерпела, выпалила: