Серебряная подкова

Нет, писать этого нельзя, хотя Яковкин и заслужил подобную стихотворную шутку. Но вот Анна...

ШАГ ЗА ШАГОМ

Деревья университетского сада уже покрывались яркозеленой листвой. Солнце так щедро согревало землю и светило так ярко, что каждого невольно тянуло выйти на улицу. По вечерам на берегу Казанки молодежь водила веселые хороводы. Из окон дворянских особняков лилась танцевальная музыка. Балы сменялись маскарадами, концертами.

В такой весенний вечер Лобачевский предложил Симонову отправиться на бал в дворянское собрание, чем немало удивил его. Неразговорчивый и нелюдимый, Николай обычно предпочитал далекие прогулки. Друзьям очень редко удавалось уговорить его пойти на студенческую вечеринку или на танцы.

Но знакомство с Анной изменило его. Начал он исправно посещать платные уроки танцев у Надзирателя Мейснера, научился там легко танцевать и плавный менуэт, и веселую польку. Балы, маскарады уже не отталкивали, а привлекали его. Сегодня он тоже торопился на свидание с Анной.

Дворянское собрание помещалось в бывшем дворце фабриканта Дряблова на Воскресенской улице. Из его просторных окон видна была и Волга, и нижняя часть города.

Когда-то в этом здании останавливалась Екатерина Вторая, "первая казанская помещица". Так императрица назвала себя на торжественном приеме, оказанном ей казанским дворянством.

Николай, взявшись за бронзовую ручку, с волнением открыл тяжелую дверь. Юноши вошли в просторный вестибюль. С потолка свешивалась огромная люстра с восковыми свечами. В гардеробной встретили они студента Владимира Панаева. Это - младший брат Александра, виновника давней размолвки между Лобачевским и Аксаковым. Владимир, влюбленный в сестру Анны - старшую дочь Яковкина, был теперь на всех балах и маскарадах.

- А, Николай! - весело крикнул он, увидев приятеля в большое трюмо, перед которым старательно поправлял свои волосы. - Что бы значило твое появление? Уж не взошло ли нынче солнце с другой стороны?

- Взошло, да еще какое! - многозначительно подмигнул Симонов. И, подхватив обоих друзей под локти, повел их по широкой лестнице, наверху которой нетерпеливо толпились в ожидании барышень молодые люди в разного цвета фраках и офицерских мундирах.

В огромном зале уже строились пары для первого танца. Девушки внимательно следили за нарядными студентами в щегольских темно-синих мундирах, со шпагами на черных муаровых лентах. Привлекательнее всех выглядел Николай - худощавый и статный, с густой волнистой шевелюрой.

Однако, войдя в залу, он окинул ее взором и нахмурился. Вдоль стен сидели девушки на стульях, совсем еще молоденькие, взволнованные - ведь это их первый бал, и не такие молоденькие, более спокойные - для них этот бал уже не первый, а рядом с каждой почтительная дама - то ли мать, то ли родственница. Дамы беседуют, любезно кивая друг другу, но порой их быстрые взгляды скользят по нарядам и прическам девиц, притаившихся около своих матерей. У каждой в обтянутых перчатками пальчиках беспокойные веера и маленькие карнэ - книжечки в которых записано: какие танцы отданы каким счастливцам.

Анны в зале нет. Еще нет или ее и не будет? Почему?

Но вот молодые люди у входа, расступясь, вежливо кланяются: появились они, сестры Яковкины, в сопровождении пожилой родственницы. Немного позади за ними следовал субинспектор Кондырев. Глаза его пытливо шарили по сторонам, задержались на Лобачевском, но тот и не заметил этого. Видел он, как пышная дама проплыла к свободным стульям, уселась, расправив платье, раскрыла веер, хотя в зале было еще не жарко. Сестры Яковкипы скромно поместились рядом.

Пора! Владимир слегка подтолкнул Николая, и направились они к девушкам. Вежливый поклон, глаза их на мгновение встретились... И вот уже две новые пары, плавно скользя по вощеному паркету, присоединились к танцующим.

- Анна! - сказал Николай, взяв ее за руку, и вдруг от ощущения этой руки, мягкой и теплой, от взгляда сияющих глаз он смутился.

- Николай, - улыбнулась Лнна.

Пока пели скрипки, это плавное движение вместе, в едином ритме, заменяло разговор или, вернее, было разговором чудесным и понятным только им двоим. Когда музыка смолкла, Николай спохватился:

- Могу ли я пригласить вас на следующий?

Анна, покачав головой, шепнула:

- Через два танца. Раньше нельзя, будет слишком заметно.

Глубокий реверанс. Анна села на стул. Николай отошел от нее в сторону. Два танца. Два танца, которые будет она танцевать с другими! По глаза его сияли.

А субинспектор Кондырев тем временем подсчитывал студентов: "Симонов, Панаев, Лобачевский... Так-так. Двое получили разрешение. Третий разрешения такого не имеет. Самовольно ушел. Однако же танцует с дочерью господина директора. И меня даже приветствием не удостоил..."

Когда загремела музыка, господин субинспектор покинул зал и спустился по лестнице с удивительной поспешностью.

Через несколько минут, задыхаясь от быстрой ходьбы, он постучал в дверь директора.

- Войдите! - крикнул тот.

Приглашение было столь нелюбезным, что субинспектор замешкался.

- Прошу прощения, Илья Федорович, если побеспокоил не вовремя...